Не успокоились одни, не уймутся и другие.
Денис Драгунский о гражданской войне цивилизаций
Происшедшее
в Париже в минувшую среду заставляет снова вспомнить о конфликте цивилизаций. О
том, что Запад, тысяча извинений за его издевательства над чужими религиозными
чувствами, есть Запад. А Восток, как ни прискорбно его желание уничтожить
издевателей физически, есть Восток. And never the twain shall meet, как говорил
Киплинг. С места они не сойдут.
Хотя чисто
формально, чисто физически Восток за последние десятилетия сильно вдвинулся в
Запад и сильно скорректировал некоторые западные представления о самом себе, то
есть о Западе. Запад понял — или его вынудили понять, — что образом его в его
отношении к Востоку теперь является отнюдь не «сахиб» в колониальном пробковом
шлеме, а скорее леволиберальный профессор, просвещающий студентов по части
политкорректности. Или муниципальный служащий, снимающий со стены своей конторы
распятие, хотя оно там провисело чуть ли не со времен Людовика Святого… Но
вот-де, теперь сюда захаживают представители иных конфессий и в этом символе
видят навязывание и доминирование.
Но в более
глубоком смысле они таки да, то есть таки нет, с места пока не сошли. Убийство
карикатуристов показывает это со всей очевидностью. А что нам покажет
сегодняшний день? Нынешняя среда, 14 января, когда бесстыжий журнальчик с
оскорбительными карикатурами выйдет в свет трехмиллионным тиражом?
Бог весть.
Но думаю, что раз не успокоились одни, то не уймутся и другие.
Уговорить
радикальных защитников религии, что на слова надо отвечать словами, на картинки
— картинками, боюсь, вряд ли удастся.
Боже упаси,
я не говорю, что европейцы лучше азиатов вообще и мусульман в частности.
Европейцы гораздо хуже! По части массовых убийств европейцы дадут сто очков
вперед (то есть в моральном смысле — назад) любому Тамерлану или Чингисхану. А
действия нынешних террористов, называющих себя «исламистами», в смысле
количества жертв вообще не идут ни в какое сравнение с самой заурядной
колониальной экспедицией англичан или французов в Африке или Азии. Не говоря
уже о сравнительно недавней истории Германии и СССР. Разве можно сравнить бен
Ладена с Ежовым или Гиммлером, а тем более с их начальниками? Даже смешно.
Вот.
Расписавшись в своей левкофобии (от греч. «leukos» — белый и «phobeo» —
бояться), то есть в нелюбви к Белому человеку как культурно-историческому
феномену — а чего его любить, там столько всякой сволочи водится… — я отнюдь не
являюсь поклонником черных, желтых или интенсивно смуглых обитателей нашей
планеты. Если их брать в целом, опять же как некий культурно-исторический
феномен. Точно так же я равнодушен к чисто религиозным различиям.
Толерантные
гуманисты, уточненные интеллектуалы, свирепые садисты и тупые невежды
встречаются среди всех конфессий и деноминаций. По крайней мере, я таких
встречал.
Конфликт
цивилизаций тем не менее существует.
Но мне он
видится несколько иначе, вернее, немного в другом ракурсе, чем обычно принято
на него смотреть. Не в геополитическом или этнорелигиозном смысле. Мне кажется,
это не конфликт культур (то есть сложных агломераций языка, религии,
этничности, истории, литературы и искусства, науки и повседневности), которые
так или иначе привязываются к государственности, и дело заканчивается
банальными территориальными столкновениями.
Речь идет
именно о конфликте цивилизаций.
А
цивилизаций всего две.
Первая (по
времени возникновения и по своей численности на планете) — цивилизация
деревенская, она же традиционная.
Вторая —
городская, она же модерная, она же индустриальная, переходящая в
постиндустриальную.
В нашем
северном, российско-европейско-американском случае городская цивилизация всегда
главенствовала, хотя далеко не сразу стала количественно преобладать. В городе
сидели князь с дружиной, король с придворными, парламент, президент и
правительство; в городе был верховный суд; в городе были школы и университеты;
храмы, украшенные скульптурами и картинами; памятники деятелям прошлых веков; и
главный штаб, и гвардейские части размещались тоже в городе. Город был источником
власти, силы, права, науки, искусства и национальной истории.
В городе
вследствие пестроты и разнообразия городской жизни, да и вследствие обилия
людей человек постепенно становился «человеком вообще». Не членом семьи или
общины, не прихожанином данной церкви, не членом цеха, не жителем этой улицы, а
просто горожанином, «гражданином».
Это
чрезвычайно важно, потому что только «человек вообще» может быть субъектом
универсальных гражданских и политических прав, только он может голосовать на
выборах, быть присяжным заседателем, защищать родину не как силком забритый
рекрут, а как военнообязанный гражданин. Он может быть свободен. Не как
государственный крестьянин в отличие от крепостного, а как человек, который
наделен свободой воли, который может сам выбирать себе судьбу и отвечать за
нее.
Главная
черта городской цивилизации — это особая ценность свободной личности, ценность
личного выбора и свободного развития; другими словами, это пресловутый
«индивидуализм».
Далее, это
специфическое понимание права и закона как инструмента, ограничивающего власть
в пользу народа, а народ — в пользу индивида. Наконец, это необходимость рационального
обоснования всего, что происходит.
В
деревенской цивилизации все обстоит наоборот. Ценна не личность, а сообщество —
семья, род, сельская община.
«Листьям в
дубравах древесных подобны сыны человеков.
Ветер одни по земле развевает, другие дубрава,
Вновь расцветая, рождает, и с новой весной расцветают.
Так человеки — сии нарождаются, те погибают».
И ничего
страшного. Главное, чтобы не погибла дубрава, то есть племя, род. Так говорил
Диомеду Главк, сын Гипполоха («Илиада», VI, 146–149). Двадцать восемь веков
прошло, а идея человека как необязательного листочка на могучем древе племени
до сих пор живет и прекрасно себя чувствует. Она даже ухитрилась присосаться к
идее народа, нации — детища модерной, городской цивилизации. Хотя
между нацией
и семьей (общиной, родом-племенем) такая же разница, как между государем и
милостивым государем.
Но это
неудивительно, ибо в народе много «сельского населения», которое — внимание! —
получает все гражданские и политические права несколько ранее, чем становится
по факту и по духу городским, то есть способным эти права воспринимать и ими
пользоваться.
Далее. В
деревенской цивилизации закон, напротив, направлен на защиту власти от народа и
на защиту народа (общины) от посягательств индивида.
И наконец,
вместо рациональных доводов здесь используются аргументы типа «так издавна
повелось; так принято; так сказано в Писании».
Можно
добавить, что в городском обществе новизна, как правило, ценна сама по себе;
многие вещи сочувственно рассматриваются уже потому, что это нечто новое,
невиданное и, возможно, многообещающее. Разумеется, это может привести к
смешным, нелепым или даже опасным результатам, но городская цивилизация
полагает, что издержки от нелепиц прогресса ниже, чем от традиционалистских
запретов.
Деревенская
цивилизация считает как раз наоборот: «Не нами заведено, не нам и отменять;
старики не глупей нас были».
Традиционная
цивилизация бесчеловечна по своей природе, она не приемлет ценность уникальной
человеческой жизни. Я убежден, что страшное восточноевропейское кровопролитие
середины ХХ века случилось из-за того, что на арену истории вышли, власть и
ружье в руки получили многочисленные представители именно деревенской,
традиционной цивилизации. Ненавидящие чужаков за то, что они чужаки; не
жалеющие их потому, что это «не люди»; не обсуждающие приказ потому, что это
приказ; не думающие ни о чем, потому что и так все понятно.
Деревенская
цивилизация Африки и Азии клиньями вбита в городскую цивилизацию Европы.
Границы проходят не по фарватерам рек или горным грядам, как учил Хантингтон, а
по улицам европейских городов, по невидимым рубежам между «спокойными» и
«опасными» кварталами, а иногда даже внутри семей. Гражданская война
цивилизаций…
Именно
цивилизаций, ибо дело, повторяю, не в религии, языке и цвете кожи, а в перечисленных
цивилизационных принципах. Личность или община? Свободное рассуждение или
мнение авторитета? Инновация или традиция?
Важнее же
всего понять вот что. Как совершенно справедливо указал товарищ Сталин в своей
брошюре «Марксизм и вопросы языкознания», языки не смешиваются. Когда
сталкиваются на одной территории два языка, один из них побеждает, другой же
становится языком побежденного меньшинства и хиреет помаленьку. Язык — это не
столько слова, сколько структура. От того что английский язык в XI веке
набрался французских слов, а с русским языком произошло то же самое в XVIII
веке, они не перестали быть английским (то есть германским) и русским (то есть
славянским) языками соответственно. Они не превратились в германо-романский или
славяно-романский гибриды. Потому что таких гибридов не бывает.
Точно так же
не смешиваются цивилизации.
Городская
цивилизация может тешиться кальяном, а деревенская — айфоном. Гибридной
цивилизации не получится.
Собственно,
и в результате гражданской войны, несмотря на все усилия «сменовеховцев»,
мечтавших о гибридном царстве, окончательно и бесповоротно победили красные. В
принципе могли бы победить белые, но тогда красным пришла бы точно такая же
хана…
Так что «все
впереди у нас с тобой», как поется в песне.
http://www.gazeta.ru/comments/column/dragunsky/6374489.shtml
Источник: ГАЗЕТА.РУ