Бог забрал у нас женщину, которая, увы, так и не стала министром культуры
Фото Анны Артемьевой — «Новая»
Только
неделю назад я в последний раз позвонил Екатерине Юрьевне Гениевой, прочтя ее
блистательно-вызывающее интервью на «Медузе». К телефону ее уже не звали, но
слова восхищения и любви обещали ей передать. Надеюсь, она успела их услышать.
При жизни ей многие признавались в любви: кто искренне, а кто просто
подлизывался из-за денег (когда она возглавляла Фонд Сороса в России) — но ей
этих слов всегда не хватало, как всякой слабой женщине. Завистников и врагов ей
тоже доставало, а многие, не будучи врагами, ее просто недолюбливали. За глаза
запросто называли ее «Катей», но в глаза всегда только «Екатерина Юрьевна»: были
в ней не женская мощь, крепость и ничем вроде бы не объяснимая железная воля.
На вопрос
корреспондента «Медузы» о перспективах закрытия Американского центра в
Библиотеке иностранной литературы Екатерина Юрьевна отвечала так: «Понимаете,
идет схватка. И исход ее пока не ясен». Кто же, кроме нее самой, мог
догадаться, что это завещание? Нельзя было представить, чтобы кто-то или что-то
могло ее сломать, будь то даже запущенный, слишком поздно обнаруженный рак.
О болезни
она узнала в начале прошлого года и сама всем рассказывала в марте, когда в
«Иностранке» проходил первый, самый массовый, «Конгресс интеллигенции против
войны, самоизоляции России и реставрации тоталитаризма». Поводом стали события
в Крыму, а контекст ее рассказа, в котором слышалось удовлетворение (но не
злорадство) был такой: «Они мне позвонили из министерства, мол: «Вы что, а ну,
немедленно отмените!». А я ему: «А у меня рак! И что вы теперь со мной
сделаете?!».
В такой
схватке всякое оружие хорошо, кроме такого, которое может причинить вред
кому-либо, включая врагов. Единственное, с чем трудно согласиться – так это с
неясностью «исхода». Он, Екатерина Юрьевна, как раз совершенно ясен. Как
говорил ваш друг и духовник, убитый в 1990 году священник Александр Мень (а я
услышал этот афоризм от вас): «Добро всегда побеждает. Но — на длинной
дистанции».
К Александру
Меню в Новую Деревню Екатерина Юрьевна поехала и в 1988 году, когда ее выбрали
(была тогда такая волна «выборности руководства») директором «Иностранки».
Министерство выборов не признало и назначило другого директора, а Гениеву
сделало замом, но тот все время пребывал за границей, так что тяжесть
организационной работы целиком ложилась на нее. До перестройки она ни о чем
таком и не помышляла, занимаясь филологией и защитив в глухие 70-е диссертацию
по Джойсу – в те годы практически «антисоветскую». К Меню она поехала с
твердым намереньем отказаться от директорства, но все же шаг был серьезный, и
она хотела благословения. Мень благословил ее возглавить «Иностранку», отведя
возражения относительно нехватки времени на занятия Джойсом одной удивительной
фразой: «А время вам пошлется».
Смысл этого
обещания стал раскрываться вскоре: за первые годы директорства (еще до
формального назначения на этот пост в 1993 году) Гениева сделала столько, сколько
было не в человеческих силах. В 1990-м на базе «Иностранки» по прямому, в обход
МИД СССР, договору с Никитой Струве — директором издательства YMCA-Press в
Париже — была проведена выставка, на которой тогда еще советские люди могли
свободно купить «Архипелаг ГУЛАГ». Подборка этих книг (за их распространение в
те годы еще можно было попасть под «антисоветскую» статью) была отправлена в 52
провинциальные библиотеки, которые всю жизнь обожала и пестовала Гениева, и в
Тюмени, Иркутске, Костроме, Торопце и бог знает где еще – тоже прошли такие же
выставки — продажи книг Солженицына и русских философов начала века.
Дружба с
Парижем привела к созданию в «Иностранке» первого Французского, а затем
Американского и других зарубежных культурных центров. Британский центр был
официально открыт в разгар путча 20 августа 1991 года, когда более вероятной
казалась победа ГКЧП с неизбежными жестокими репрессиями против такого рода
открытости перед Западом. После этого на какое-то время все махнули на нее
рукой, и последующие министры культуры 90-х отвечали на ее предложения одной и
той же фразой: «Катя, все так устали от ваших капризов!..». Сама же Екатерина
Юрьевна министром культуры так и не стала, хотя предложения такие обсуждались.
Она сделала
для российской культуры больше, чем смогла бы на министерском посту, благодаря
деньгам Джорджа Сороса. Сорос сделал ей предложение в 1995-м в самолете, на
котором они летели с какой-то конференции (до этого все его попытки открыть
свой фонд в России заканчивались неудачей — его банально обворовывали). По
программам Института «Открытое общество» помощь получили тысячи школ и
библиотек по всей России — фондом были закуплены компьютеры, во многие города
был впервые проведен интернет (100 млн. долларов – объем поддержки только для
университетских центров). Много всего было сделано, но в 2003-м Сорос, которого
у нас объявили шпионом, заморозил свои проекты в РФ.
Нас с
Гениевой познакомил Юрий Рост в 1996 году, когда над «Иностранкой» впервые
сгустились тучи: Счетная палата нашла, что Екатерина Юрьевна проездила в
Нью-Йорке 70 долларов на такси и еще кучу другой муры в том же роде. Не думаю,
что ей помог очерк в малоизвестной тогда «Новой», но сама Екатерина Юрьевна
осталась им довольна. Еще тогда, при Ельцине, начались у нее эти «схватки» —
увы, не родовые, а, наоборот, убийственные, убивающие ее саму постепенно, но
верно. Схватки всегда имели внешний вид совершеннейшего абсурда, но их логика
всегда проходила по стержневому конфликту русской культуры: между
западничеством и – нет, не славянофильством, славянофилы ведь были люди очень
образованные – а черносотенным обскурантистским невежеством.
«Иностранка»
— так назывался тот давний очерк, а Екатерина Юрьевна и сама себя воспринимала
в определенном смысле как «иностранка» — с коннотациями не только «странная»,
но и «чужая» (если на французском, который она знала с детства, как и
английский). Обскурантистскому обществу чужд сам принцип открытости, который
она исповедовала (здесь совпадая с «Открытым обществом» Сороса). При этом она
объездила не только и не столько весь мир, сколько Россию, ее провинцию,
которую, я знаю, она любила больше, чем любую другую часть мира, —
сочувственно.
От травли
«после Крыма» Екатерину Юрьевну спас рак. Тут она пустилась во все тяжкие.
Книжка Улицкой о толерантности (хотя ее она бы издала в любом случае), Конгресс
интеллигенции против войны, концерты Макаревича, категорический и
издевательский отказ от закрытия американского культурного центра — болезнь
служила ей такой защитой, какую человеку не придумать. «У меня рак…» — а дальше
уже любой начальник (вплоть до Путина, которому она написала ехидное письмо)
понимал ее на том языке, который она сама, разумеется, никогда не использовала.
Для
«патриотов». В начале 1953 года, еще до смерти Сталина, Катиного дедушку —
генерал-майора, инженера, который отвечал за снабжение Советской армии водой, —
похоронили с воинскими почестями, а до этого втайне отпели дома. Бабушка тайно
ходила молиться в русскую катакомбную церковь (отвергавшую сотрудничество с
большевиками). После смерти дедушки Катя заглянула в маленький чемоданчик, из
которого она делала стенку кукольного домика, но открывать его (единственная
тайна для внучки в доме) ей запрещалось. В чемоданчике оказались: зубная щетка
и смена белья — дедушка (из дворян) был готов не только к смерти.
Еще у
бабушки на даче под Сергиевым Посадом гостил молодой человек, он был старше
Кати, как тогда казалось, намного: лет на двенадцать. Она его дергала и все
звала играть, мешала писать книжку. Книжка эта называлась «Сын Человеческий»,
она была написана в годы, когда нынешние «православные» молились на партбилет,
а автором ее был будущий священник Александр Мень. Екатерина Юрьевна была и
одной из последних, кто видел его живым накануне убийства (9 сентября 1990
года) — они возвращались на электричке после лекции отца Александра в
«Иностранке».
Я понимаю,
на чем основывалась ее кажущаяся «сила воли». Есть вопросы к Богу: зачем Он
раньше времени забирает таких людей, и как же мы тут без них? Да так же:
упремся — а «время пошлется». И добро, конечно, победит «на длинной дистанции»
— может быть, терпеть осталось не так уж долго.
Постоянный
адрес страницы:http://www.novayagazeta.ru/columns/69178.html
Источник: Новая газета