Федор Лукьянов: Параллели: Не плохие, а неисправимые
«Олигархи и иностранный капитал снова вынашивают тайные замыслы контрреволюции. Потому что иностранцы надеются: падет Перон, и они снова станут хозяевами нашей Родины». Этот куплет «Марша перонистов», написанного в 1948 г., не попал в официальный текст. Но за 60 лет данный пассаж, как легко заметить при переключении каналов нашего телевидения, не утратил актуальности.
Дмитрий Бадовский («Марш перонистов», «Ведомости» от 6.11.2007) напомнил об интересной параллели нынешней ситуации в России. О личности трехкратного президента Аргентины Хуана Доминго Перона до сих пор спорят. Одни видят в нем отца нации. Другие считают диктатором-популистом, латиноамериканским Муссолини, восхищения которым, кстати, аргентинский генерал не скрывал. Третьи усматривают в Пероне более сложный феномен, указывая на сходство с другим генералом — Шарлем де Голлем. Двух лидеров объединяли приверженность дирижизму, необходимость ощущения национального величия (реального или придуманного), стремление консолидировать общество во имя достижения этого величия, независимость от внешнего влияния.
Идеологам движения «За Путина» полезно ознакомиться с «Двадцатью заповедями перониста». Например: «Перонист не должен ощущать себя ни более, ни менее значительным, чем он есть. Как только перонист ощутит себя более значительным, чем он есть, он начинает превращаться в олигарха». Или: «Мы создаем централизованное правительство, организованное государство и свободный народ». Наконец, дабы не возникало подозрения в культе личности: «Перонист служит Движению. Тот, кто служит политическим кругам или вождю, только называет себя перонистом».
Бадовский справедливо отмечает, что аналогии условны и невозможно сравнивать Аргентину середины XX в. (Перон был президентом с 1946 по 1955 г.) и Россию начала XXI в. Однако параллель помогает идентифицировать отличительную черту модели, которая сегодня активно пропагандируется. Суть ее — в стремлении нивелировать общественно-политические институты, замкнув политическую жизнь на личность лидера и связанные с ним структуры и организации. Руководитель черпает легитимность напрямую из воли народа, а остальные элементы политической конструкции питаются отраженным светом этой легитимности в той степени, в какой позволит и захочет лидер.
Такая система удачно описывается формулой из иной сферы. С легкой руки экс-председателя Еврокомиссии Романо Проди у нас популярна концепция «все кроме институтов» — объединение политико-экономических практик России и ЕС без участия в совместных органах (см. статью Тимофея Бордачева, «Ведомости» от 25.10.2007).
«Все кроме институтов» — это когда политическая жизнь существует, но обусловлена она не заранее установленными правилами взаимодействия субъектов политики, а национальными задачами, которые определяет первое лицо. Мешающие институты утрачивают самостоятельный статус и, по сути, вытесняются за пределы поля принятия решений.
Правда, опыт Аргентины свидетельствует: во-первых, устойчивость такой системы оставляет желать лучшего (правление Перона сопровождалось постоянными конфликтами, в том числе и с недавними соратниками), во-вторых, если институты гнать в дверь, то они лезут в окно. Генерал был свергнут в 1955 г. самоназначенным «институтом» под названием «военная хунта». Последующие 18 лет он провел в изгнании, его имя было под запретом. Партия перонистов, возродившаяся в 1960-е гг. и до сих пор управляющая Аргентиной, раздроблена на фракции, имеющие между собой мало общего. Второе пришествие Перона в 1973 г. оказалось бесславным и коротким — он умер годом позже.
Режим Перона интересен еще и тем, что он опирался не столько на аппарат подавления, сколько на умелое манипулирование идеологическим и информационным пространством. Не случайно символом перонизма стала медиазвезда Эвита, вторая жена генерала, легенда о которой пережила и ее саму, и ее мужа. В этом смысле российская современность сопоставима с эпохой Перона.
Если продолжить латиноамериканские аналогии, стоит вспомнить друга Хуана Перона — президента Парагвая Альфредо Стресснера. Партия «Колорадо», от которой он восемь раз избирался президентом, держит мировой рекорд бессменного нахождения у власти — 60 лет. За это время ситуация и политический курс менялись многократно, лидеров свергали (в том числе и Стресснера), назначали, убивали и выбирали. Более чем полувековая монополия на власть породила непомерный аппарат: 200 000 госслужащих (на 6 млн населения), 85% которых состоят в партии «Колорадо». Решительная борьба с коррупцией — лозунг, под которым к власти приходит каждый следующий президент от той же партии.
Хорхе Луис Борхес когда-то сказал о перонистах: «Они не хорошие и не плохие. Они просто неисправимые». Идейно-политические телодвижения, предпринимаемые сейчас в России, диктуются желанием так переформатировать политическое пространство, чтобы гарантированно сохранить стабильность и преемственность. Судя по опыту Латинской Америки, как раз этого добиться подобными способами никогда не удается.
Автор — главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»
Источник: Ведомости