Партия соискателей ренты
Место в ней найдется всем: и губернатору, и
милиционеру
Действительно, почему все эти
разговоры о модернизации вызывают либо сырость в душе, либо невеселый глумливый
смех? Ну ладно, оставим в стороне буффонаду и хохмы: смену часовых поясов,
широкополосный интернет и полеты на другие планеты на кораблях с ядерными
реакторами. Зададимся вопросом: а как могла бы выглядеть наша модернизация,
если бы мы задумались и
заговорили об этом серьезно? Что, собственно, должны мы модернизировать?
Да. Коррупция, неразвитые
африканские институты, низкая конкуренция — все это есть. Но все это —
последствия чего-то более общего и главного. Какого-то вредного корня. И потому
выглядит совершенно неизбежным и неуничтожимым, пока мы не найдем и не выр-вем
этот корень. Но где он и что он?
Собственно, модернизировать,
видимо, нам необходимо всего одну вещь — наш социальный уклад. Уклад, в центре
которого находится проблема перераспределения ренты.
Наше нефтегазовое проклятие не
ограничивается стандартными дурными последствиями, на которые обычно указывают
экономисты, говоря о сырьевых странах. Да, разумеется, высокие доходы от
экспорта сырья ведут к укреплению рубля, стимулируют рост внутренних цен, что
делает еще менее конкурентоспособными наши несырьевые товары, и в результате — еще более затягивает петлю сырьевой
зависимости на нашей шее. Да, разумеется, эти доходы дестимулируют реформы,
инновации и общее развитие, потому что доходов хватает на поддержание
определенного уровня социальной стабильности и острой необходимости крутиться,
оптимизировать и искать новые источники доходов в общем нет.
Но есть еще одно более общее
измерение этого влияния. Рента, получаемая страной от торговли дорогим сырьем,
формирует ее политический и социальный уклад. Борьба за рентные доходы,
контроль над ними становятся центральным сюжетом нашей политической и
общественной жизни. При высоких ценах на нефть размер рентных доходов,
получаемых продавцами нефти и газа, оказывается несопоставим с доходами других
секторов экономики. И по сути дела, тот, кто контролирует эти доходы, тот и
контролирует страну. Две трети ее бюджета, треть ее ВВП. И наоборот, теряя
контроль над этими доходами, вы с неизбежностью через некоторое время теряете и
власть в стране.
Борьба за контроль над рентными
доходами становится центральным сюжетом политической жизни, пока источники ренты
не захвачены, а после того — ее основным содержанием становится охрана
захваченного. Причем чем выше размер ренты, чем больше приз в борьбе за нее,
тем больше и затраты на «охрану» источников ренты. Тем глубже и эшелонированней
должна быть эта охрана. Для этого, собственно, и нужны «Единые России»,
фальсификации выборов, разговоры о модернизации и цензура на телевидении.
В результате, о чем бы ни
говорило наше правительство, с какими бы вызовами и проблемами оно ни
сталкивалось, решение этих проблем и ответы на эти вызовы оно видит сквозь
призму своей первостепенной задачи — охраны и сохранения за собой контроля источников ренты. Однако для
решения этой задачи необходимо обеспечить хотя бы относительную лояльность
бюрократических, силовых и региональных элит.
Казалось бы, лучший способ —
назначить им всем высокие зарплаты. Но зарплаты выплачиваются за выполнение
определенных обязанностей: губернатору — за то, что развивает экономику
региона, милиционеру — за то, что на улицах порядок. Но у наших милиционеров и
губернаторов есть еще и сверхзадача: быть лояльными тем, кто контролирует
источники ренты, и по возможности помогать в организации ее охраны. А потому
самым разумным способом обеспечения их лояльности является вовлечение их в
процесс перераспределения и извлечения ренты. И точно так, как центральная
власть использует свои полномочия для контроля и охраны источников сырьевой
ренты, так и ее многочисленный низовой аппарат получает возможность извлекать
ренту из своих полномочий. Губернатор на своем месте, а милиционер на своем.
Самое плохое здесь даже не то,
что в результате развитие экономики региона не главное для губернатора, а
порядок на улице — не то, за что спрашивают с милиционера. А то, что эта
система с неизбежностью формирует весь социальный уклад, систему стимулов и
стандартов, сам механизм перераспределения общественного богатства. В нее
вовлечены не только мародер из санэпидемдозора, но и коммерсант, понимающий,
что достичь нормального уровня прибыли ему безумно сложно, просто производя и
продавая, например термометры, но гораздо проще, если подкупить мародера из
санэпидемдозора, чтобы он наехал на конкурента или прописал твои термометры
вешать на всех складах и в детских садиках. А как быть? Ведь в противном случае
это, скорее всего, сделает твой конкурент.
Рента становится основным
механизмом и мерилом жизненного успеха; она становится тем премиальным фондом,
который формирует стимулы и стратегии людей, стандарты и правила общественного
поведения. Не честный труд, не творческий подход, не смекалка и инновации
нужны, чтобы получить эту премию. Напротив, все это облагается налогом на
премиальный фонд для тех, кто вступил во всероссийскую партию соискателей
ренты. Они видны, их уважают, о них говорят, они демонстрируют и задают
стандарты благополучия, до которых трудно дотянуться тем, кто в этой партии не
состоит.
И вот таким образом дурное зерно,
брошенное где-то в неведомом нам офшорном фонде, куда стекаются доходы от
нефтетрейдинга, дает свой побег и доходит до каждой фирмы, до каждого дома и до
каждой российской семьи, формируя этику и социальный уклад нации. Это и есть
пока наш широкополосный интернет.
Источник: Новая газета