Пенсии, или модернизация
Петр Орехин
Авторитарная
модернизация, которую пытается проводить
российская власть, невозможна
Когда в федеральном
бюджете большая часть расходов отводится
на социалку и оборону, то на развитие
экономики рассчитывать бессмысленно,
уверен директор по макроэкономическим
исследованиям ГУ-ВШЭ Сергей Алексашенко.
По его мнению, которое он изложил в
интервью, правительство вообще не
понимает глубину наших проблем.
Когда в федеральном
бюджете большая часть расходов отводится
на социалку и оборону, то на развитие
экономики рассчитывать бессмысленно,
уверен директор по макроэкономическим
исследованиям Высшей школы экономики Сергей
Алексашенко. По его мнению, которое он
изложил в интервью «Профилю», правительство
вообще не понимает глубину наших проблем.
— Сергей Владимирович,
как вы считаете, курс на модернизацию,
объявленный президентом Медведевым,
это пиар-ход или попытка изменить
ситуацию в стране?
— Мне кажется, когда
президент произнес слово «модернизация»,
он имел в виду нечто другое, чем то, что
этому слову приписали. Можно говорить
о модернизации экономики, можно говорить
о модернизации страны. Люди решили, что
речь идет о приведении страны в состояние,
соответствующее реалиям и вызовам
XXI века. Но затем президент стал
«прояснять» свою позицию, говоря, что
вообще-то он имел в виду другое —
технологическую, производственную
модернизацию. А это гораздо более узкое
понятие. Президент, видимо, опирается
на широко распространенное в экспертном
сообществе мнение, что в России можно
осуществить авторитарную модернизацию.
Наверное, теоретически это возможно.
Но авторитарная модернизация означает,
что у государства есть возможность
аккумулировать существенные финансовые,
людские, материальные ресурсы и по
своему усмотрению эти ресурсы тратить
на прорывные направления. Именно так
были реализованы в СССР ядерный и
космический проекты. Но сегодня я не
вижу у государства способности собрать
ресурсы. Бюджет на ближайшие три года,
который внесен в Думу, — это бюджет
пенсионеров и военных. Если взять две
позиции — социальные расходы плюс
силовой блок, в который включите оборону,
правоохранительную деятельность и
госучреждения, — у вас получится
более 60% от общей суммы расходов бюджета.
А расходы на человеческий капитал —
образование, здравоохранение — менее
10%, на гражданскую науку — менее 2%,
на модернизационные проекты —
0,3–0,4% от расходов бюджета. Как можно
осуществить прорывную модернизацию,
если вы на это денег не тратите?
Кроме того, надо
учитывать, что сейчас нельзя осуществить
авторитарную технологическую модернизацию
«а-ля СССР» и потому, что большая часть
промышленных предприятий находится в
частной собственности. А российское
бюджетное законодательство делает
практически невозможными государственные
вложения в частные предприятия (если
только они не принадлежат родным и
знакомым), при этом российский Минфин
органически не способен поверить в то,
что фискальные стимулы могут работать
в экономике.
— Нужна ли нам вообще
технологическая модернизация под
присмотром государства?
— Вы очень хороший
вопрос задали. Та часть промышленности,
которая находится в частных руках,
модернизируется без участия правительства.
Собственникам компаний государство
нужно для того, чтобы их инвестиции и
собственность были защищены, чтобы они
не боялись вкладывать средства в
развитие. А для этого нужны независимый
суд и некоррумпированные правоохранительные
органы.
— А как быть с построением
инновационной экономики?
— Движущей силой
инноваций являются мозги. Мозги, в
отличие от станков и нефтяных скважин,
вещь очень подвижная. Людям, у которых
средствами производства являются мозги,
вообще-то все равно, где работать, —
в Москве, во Владивостоке или в Калифорнии.
Они работают там, где им комфортнее. А
для того, чтобы они могли свои идеи
реализовывать, в стране должен существовать
благоприятный инвестиционный климат.
А в России, ко всему прочему, существует
репрессивный налоговый режим по отношению
именно к тем секторам, где большая доля
расходов на зарплату. После этого
говорить, что у нас государство
поддерживает инновации, несерьезно. Не
забывайте, вопрос изменения налогов —
это вопрос политический. В любой стране,
если не считать авторитарных государств,
политические вопросы обсуждаются в
парламенте. А для того, чтобы этот вопрос
в парламенте кто-то вынес на обсуждение,
нужно, чтобы «партия инноваторов» была
там представлена. Сегодня в российском
парламенте, и в целом в структурах
власти, обильно представлены сырьевики,
силовики, аграрии, железные дороги и
ВПК, а вот инноваторов я что-то там не
вижу. Да и как они туда могут попасть,
если парламент формируется по спискам,
составляемым в Кремле теми же самыми
сырьевиками-силовиками?
— Что, на ваш взгляд,
надо сделать, чтобы начать модернизацию
страны и построение инновационной
экономики?
— Прямой вопрос —
прямой ответ. Записывайте. Первое, что
должна сделать власть, — это освободить
Михаила Ходорковского, Платона Лебедева
и всех остальных осужденных по делу
ЮКОСа и прекратить волну преследования
людей, находящихся за границей. Я не
предлагаю обсуждать, за дело они сидят
или не за дело. Освобождение Ходорковского
будет символом того, что власть начинает
по-другому относиться к человеческому
капиталу. А дальше — более сложные
вещи.
Я бы начинал с
институциональных реформ: с защиты прав
собственности, реформы правоохранительных
органов, судов. Посмотрите, что сделано
в Грузии с системой МВД, — возьмите,
проанализируйте, повторите. Найдите
политиков, не связанных с нашими
правоохранительными органами и
спецслужбами, и поставьте их на
реформирование этого монстра. Если для
того, чтобы милиция (или полиция) стала
не коррумпированной, нужно сменить 85%
численного состава, значит, так надо
сделать. Суды должны стать реально
независимыми. Президент и премьер-министр
должны собрать своих подчиненных и
сказать: мы вам запрещаем звонить в
суды, а кто позвонил — тут же в тюрьму
садится. После этого ввести систему
окружных, местных судей, которых избирает
население, и только эти судьи должны
иметь право принимать решение об аресте
человека до суда.
Дальше на сцену выходит
проблема борьбы с коррупцией. Человек,
занимающий государственную должность,
должен сделать выбор — либо он
остается на госслужбе и прекращает
брать взятки, либо он уходит. Чиновник
или его родственники не должны иметь
бизнес-интересов в курируемых им
отраслях. Любой возникающий конфликт
интересов должен быть объявлен публично,
и чиновник не должен принимать участия
в выработке связанных с этим решений.
Должен быть проведен публичный аудит
для всех высших чиновников, депутатов,
судей, прокуроров на соответствие их
расходов и имущества тем доходам, которые
они задекларировали за последние десять
лет. К этой проверке следует подключить
иностранные компании, специализирующиеся
на розыске спрятанных за границей
активов. Вся разница должна признаваться
коррупционным доходом. Не хочешь
проходить публичный аудит — заплати
налоги и уходи с должности. Начните с
этого, и тогда все поймут, что правила
игры меняются, и бизнес будет вкладывать
средства в развитие. Дальше: вступите
в ВТО. Проблема не очень сложная с точки
зрения ее решения. Затем отмените закон
об ограничении иностранных инвестиций.
Сделайте это, и вы увидите, как года
через два года климат в стране изменится.
— А как быть с деньгами
на развитие?
— Это не проблема
государства, где частный (!) бизнес
возьмет деньги на развитие — из
офшора пригонит или займет. Проблемой
государства является финансирование
университетов. Государство должно
думать о том, чтобы в московском
авиационном узле появилась современная
система управления воздушным движением.
Строительством дорог пусть государство
занимается — начиная с Москвы и
заканчивая окраинами. У государства
огромное количество своих проблем,
которые оно должно решить. Бизнес найдет
деньги на инновации, не волнуйтесь,
поскольку он заинтересован в том, чтобы
развиваться. Только ему нужны работающие
институты, защищающие его.
— Правительство или
президент должны определять приоритеты
инновационного развития?
— Президент и правительство
могут определять приоритеты и программы,
если их финансирование предусмотрено
в государственном бюджете. Наиболее
известный пример: так поступили американцы
с лунной программой. Если же речь идет
о стимулировании прикладных научных
разработок и внедрении новых технологий,
то на нынешней стадии президент не
должен жестко определять программы
внутри тех пяти направлений прорыва,
которые он обозначил. Он должен заставить
госбюрократию создать такие условия,
чтобы тем, кто идет в эти сектора, не
приходилось постоянно преодолевать
бюрократические барьеры. И только потом,
когда всем будут очевидны успешные
проекты — может, их будет три, а может
25, — можно вести речь об их государственной
поддержке. Хотя, мне кажется, это
неправильный путь. В Америке, например,
никто не придавал поисковикам статус
национального проекта, и тем не менее
Google стал одним из наиболее успешных
инновационных проектов наших дней. К
сожалению, в России, если речь заходит
о господдержке, все начинают думать о
бюджетных средствах — а это развращает
бизнес.
— В странах, которые
добивались успехов во второй половине
XX века, роль государства в определении
направления развития была велика.
— Таких стран было
немного — Чили, Сингапур плюс Южная
Корея…
— …Япония.
— В Японии после Второй
мировой войны находилась американская
оккупационная армия генерала МакАртура.
Мы хотим повторить этот опыт? Давайте
введем и в Россию американскую армию,
установим американские законы. Кстати,
одной из главных опор сингапурского
прорыва стало то, что высшей судебной
инстанцией там является Королевский
суд Лондона. На эти три успешных примера
есть несколько десятков примеров
неуспешных авторитарных модернизаций,
в ходе которых страны тратили огромные
ресурсы и не получали никакого эффекта,
потому что не занимались строительством
эффективных государственных институтов.
Кроме того, ни одна страна, совершавшая
экономический прорыв в XX веке, не тратила
много денег на оборону, и никто не
увеличивал социальные расходы. Социальные
расходы — это изъятие средств из
развития. Почему Китай так растет? Потому
что у него нет расходов на социальную
сферу. Или пушки, или масло. Или пенсии,
или модернизация.
— Боюсь, в этом вас
поддержат далеко не все.
— Вы знаете, у меня
родители — пенсионеры, так что за
«советскую власть» агитировать меня
не надо. Но я очень хорошо понимаю, что
не пенсионеры будут мотором модернизации.
Я не говорю, что пенсионеров нужно морить
голодом. Но потратить все ресурсы на
повышение пенсий, одновременно вкладывая
безумные деньги в госкорпорации и в
спасение никому не нужных банков, и при
этом ничего не потратить на дороги, на
аэропорты, выдать копейки на высшее
образование, а потом начать резать
расходы на здравоохранение, — это
точно не приведет к модернизации.
— Кстати, разве Китай
не является примером авторитарной
модернизации?
— Нет, потому что там
нет одного лидера, который узурпировал
власть. В Китае существует коллегиальное
управление и сменяемость элит. Там раз
в 10 лет происходит полная смена
руководства.
И преемственность
достигается не единоличным мнением
уходящего президента о назначении
следующего.
Этот вопрос решается
коллегиально. Кроме того, лидер, который
уходит, не перебирается в соседнее
кресло, чтобы оттуда рулить, — он
уходит совсем. Дальше, в Китае человек,
который отвечает за борьбу с коррупцией,
в политбюро занимает ранг «№4», и он
может любого члена КПК отправить под
суд, кроме трех вышестоящих. Да, в Китае
много проблем. Но они идут вперед гораздо
быстрее нас.
— Хватит правительству
ресурсов, чтобы профинансировать
социальные расходы в запланированном
объеме?
— Если цены на нефть
не снизятся и соцрасходы не будут еще
больше увеличены, то в 2011 году —
хватит, в 2012-м — тоже, но уже с трудом,
а в 2013–2014-м будет совсем тяжело, потому
что экономика не растет. В теперешнем
достаточно оптимистичном правительственном
прогнозе заложен рост ВВП в 4–4,5% в год,
но при этом правительственные чиновники
не могут объяснить, откуда пойдет рост,
что будет его генератором. Они говорят
о росте запасов, но он редко когда длится
больше двух-трех кварталов. Они говорят
о росте инвестиций, но бизнес не видит
необходимости вкладываться в развитие,
поскольку внутренний спрос на отечественную
продукцию снижается, а госинституты не
обеспечивают защиты собственности.
Можно надеяться на бюджет, но, наметив
траекторию быстрого снижения бюджетного
дефицита, правительство режет те самые
инвестиции, на которые надеется. Роста
в сырьевых отраслях ожидать не приходится.
Нефтедобыча уходит на север и восток,
затраты растут, а размеры месторождений
снижаются — значит, и доходы от нефти
расти не будут. «Газпром» — в тяжелейшем
кризисе. Меди, алюминия и никеля, железной
руды больше выплавлять не можем. А что
еще? Соответственно, доходов у бюджета
больше не становится, а инфляция растет,
требуется все больше средств на индексацию
пенсий, зарплат и социальных пособий.
А тут еще предложена программа резкого
наращивания оборонных расходов —
50% от прироста бюджетных расходов за
три года пойдет на оборону.
— Может ли быть
использована девальвация рубля как
инструмент стимулирования экономики?
— В долгосрочной
перспективе курс валюты — это
результат политики, а не ее инструмент.
Тем более не инструмент, который можно
использовать регулярно и в любой
ситуации. Хотя наш Центральный банк
декларирует свое движение в сторону
свободного курсообразования, на самом
деле он использует курс рубля как
инструмент, но очень неуклюже. Сначала
он его укрепляет, потом держит, потом
резко ослабляет, потом снова укрепляет,
теперь снова ослабляет. Качели — это
самое плохое, что может быть с курсом
рубля. Я не думаю, что сейчас ослабление
рубля существенно вдохнет жизнь в
промышленность. Уже поздно, все свободные
ниши, которые образовались после
девальвации рубля в конце 2008-го —
начале 2009 года, сегодня заполнились
импортом. Мне кажется, сейчас
институциональные ограничения намного
жестче сдерживают бизнес, чем курс
рубля.
— Правительство может
пойти на радикальные изменения
экономической политики?
— Судя по моим разговорам
с членами правительства, в нынешнем
состоянии — нет. Сегодня у руководителей
правительства есть иллюзия того, что
все замечательно в экономике, что никаких
решений принимать не надо, что все
проблемы рассосутся сами собой.
— Странная иллюзия,
она же не подтверждается ничем.
— Достаточно внутреннего
убеждения. Знаете, как раньше говорили, —
учение Маркса всесильно, потому что оно
верно. То же самое и здесь: главное
верить, что у тебя все хорошо. Тем более
что внешне все вроде как неплохо:
безработица не растет, инфляция под
контролем, курс рубля более или менее
стабильный, на улицу никто не выходит,
протестов нет — значит, хорошо. Для
нашей власти плохо тогда, когда прибегают
министры и кричат: «Ужас, ужас, ужас!» —
либо когда народ выходит на улицы.
— Народ может выйти на
улицу?
— Боюсь, в какой-то
момент выйдет.
— Недавно было объявлено
о создании демократической коалиции.
Вы участвовали в ее создании?
— Я участвовал в
переговорах по созданию коалиции, но
поскольку соглашение подписывалось
между действующими организациями, а не
отдельными людьми, то я формально не
являюсь ее «отцом-основателем».
— А зачем вам это?
— Решение большинства
проблем лежит в политической плоскости,
поэтому мне стало интересно заняться
политикой. Можно сказать — дозрел.
Если серьезно говорить, то наше государство
находится в тяжелейшем кризисе, и мне
печально осознавать, что власть не
только не понимает этого, но и намеренно
закрывает глаза на те проблемы, с которыми
страна сталкивается каждый день.
Все понимают, что
государство занимается чем угодно,
только не защищает интересы народа. Мне
кажется, оно разваливается, разлагается
прямо у нас на глазах. И странно, что на
это никто не хочет обращать внимания.
Запах гнили, что называется, уже явственно
чувствуется.
— Какие шансы на
изменение политической ситуации в нашей
стране?
— Сегодня — близки
к нулю. Но это не означает, что через
полгода они не вырастут многократно.
Процесс гниения идет гораздо быстрее,
чем многим кажется. А за процессом
гниения неизбежно последуют политические
изменения. Если у вертикали власти не
будет сдержек и противовесов, если
Кремль будет по-прежнему закатывать
всю оппозицию в асфальт, тогда неизбежно
будут тяжелые последствия и сильнейшие
потрясения.
Источник: Профиль