418 беженцев
Всероссийская конференция «Другая Россия» http://www.theotherrussia.ru/verbatim/ 19 июля 2006.
Я хочу построить свое выступление в порядке, обратном «Железной дороге» Некрасова, я хочу показать чуть-чуть эту светлую сторону. Мы называем себя «Другой Россией», но, наверное, мы что-то можем, мы очень много говорим о проблемах, но может ли эта другая Россия сделать что-то действительно ценное и важное для народа? Что в этой бочке, которую герои Некрасова выкатывают на народ? Есть ли у нас что-то в ней? Я хочу привести только несколько примеров.
Вот 2001 год. Наше правительство неожиданно решает, что жалкую компенсацию людям, покинувшим Чечню, составляющую 4000 долларов, пора перестать выплачивать. И принимает постановление №418, в котором говорится, что заявления на выплату компенсаций прекращены. Происходит это в то время, когда появляются какие-то официальные структуры в Чечне, откуда можно получить информацию. То есть люди, которые не могли подать заявление на компенсацию просто потому, что не могли подтвердить свое право на нее, получают такую возможность. В это время они от компенсации отсекаются. И вот общественные организации в защиту этих людей подают в Верховный суд, обжалуют постановление правительства. И, как ни странно, побеждают. К этому я хочу добавить только небольшой подсчет.
С тех пор шесть тысяч семей, не так много, до этого тридцать тысяч, а после этого – шесть тысяч семей получили компенсацию где-то по четыре тысячи долларов. Это 24 миллиона долларов. 24 миллиона долларов, благодаря работе общественных организаций, получили люди от государства. Вот такое разорение нашего бюджета в пользу его граждан. Еще один пример. 2002 год, принимаются два совершенно варварских закона – закон «О гражданстве», который фактически невыполним, и закон «О правовом положении иностранных граждан», который не выполним вовсе. И не выполним по сегодняшний день. Он еще и не исправляем, к сожалению, почти. Хотя сейчас пытаются это сделать. Закон «О гражданстве» не действует в течение года.
Именно общество добивается назначения комиссии по внесению поправок в этот закон. Вносятся поправки. И опять несколько цифр. За 2005 год 485 тысяч человек получило российское гражданство. По поправкам, — 369 тысяч. То есть, поправки действуют, а закон нет. Еще 111 тысяч получили, в соответствии с соглашениями, которые поначалу почему-то решили аннулировать, поскольку закон изменился, и все забыли о том, что международные соглашения выше, чем внутреннее законодательство. Удалось убедить их в том, что это не так. Стали действовать соглашения. По всему остальному закону, который придумали в 2002 году, за прошлый год принято в согражданство шестьсот человек. Разница очевидна.
На самом деле вот эти цифры заставили меня гордиться. Понятно, что биение головой об стену все-таки иногда пробивает в стене брешь. И это замечательно. 2005 год. Конституционный суд не удовлетворяет жалобу на закон «О пенсиях», в котором говорится, что люди могут получать пенсию только по месту жительства. Но при этом Конституционный суд говорит: а в законе не сказано, что должна быть регистрация, в законе сказано, что должно быть постоянное место жительство в России. Таким образом, установление этого постоянного жительства в судебном порядке приводит к тому, что люди стали получать пенсии. Вот когда речь идет о ветеранах войны, которые в ужасе приходят к нам и говорят, что они вдруг оказались не гражданами, и им поэтому не выплачивают пенсии, и потом когда ко мне на шею буквально на улице бросается какой-то незнакомый 18-летний парень, и оказывается, через несколько недель после его посещения нашей организации, его деду стали выплачивать пенсию, это все-таки обнадеживает.
Оказывается, что мы что-то можем. К сожалению, это что-то далеко не так много, как хотелось бы. Но, кроме того, в общественных организациях у нас сейчас работает огромное число волонтеров, молодых, наших, не ваших, Владимир Владимирович, не тех, кто сейчас стоит у дверей и называет себя «Наши», а должны были называться «Мы ваши». Что бы вы ни захотели, и чего бы вы ни пожелали, мы всегда это поддержим. А настоящих, наших ребят, которые работают бесплатно, и у нашей организации, скажем, извините, что я привожу примеры, которые мне близки, пятьдесят человек ребят из элитарных вузов обучают детей беженцев. Бесплатно. А между прочим, все эти ребята не могут жить на деньги родителей, они все еще где-то подрабатывают на свою собственную жизнь. А у нас работают бесплатно. И это тоже дает надежду. Действительно, к сожалению, не все так хорошо, как кажется, как может показаться после того, что я сказала. К сожалению, это не так. Приятно знать, что приняты поправки к закону «О правовом положении иностранных граждан», но они принимались, в отличие от того, что было раньше, без всякого нашего участия. В результате элементарные вещи, которые бы можно было внести в закон, исправив его хоть немножко, не внесены. И тысячи, сотни тысяч наших граждан, проживающих давным-давно на территории России, остаются нелегалами.
Поправки распространяются только на тех, кто будет приезжать сейчас, а на тех, кто живет уже многие годы, они не распространяются. Вот тут сидит Татьяна Котляр, которая свое выступление в Думе начала словами: я еврейка из Таллинна, но стала русской националистской. И я понимаю, почему. Потому что к нам приехали люди, которым некуда больше деться, нет другой страны, которую могли бы они называть своей родиной. У которой они могли бы попросить защиты. И эти люди более десяти-пятнадцати лет живут на территории России, и они нелегалы. Их дети достигают восемнадцатилетнего возраста, не имея никаких документов, не имея удостоверения личности, а, следовательно, они даже не могут начать процедуру легализации. И всего-навсего нужно было внести в закон «О правовом положении иностранных граждан», в десятую статью еще одну фразу, что в случае, если личность иностранного гражданина или лица без гражданства установлена, ему выдается документ разработанного МВД образца. Кстати, придумывать этот образец не надо, была форма №9 в советское время, которую просто нужно повторить. Но ее нет, она никем не утверждена. И мы боремся с 2002 года за то, чтобы такую форму, наконец, создали. Но никому нет дела до этих ребят. Государству они чужие.
Пятого числа у нас была встреча правозащитников, и там была вот эта сессия «Свои и чужие». И я могу сказать, что чужие-то все. А кто свой? Очень трудно сказать, кто же на самом деле свой. Мы теряем позиции, мы теряем, например, четкую позицию Конституционного суда, это очень грустно, потому что, как только что сказал Лев Пономарев, это наше последнее прибежище. И, действительно, Конституционный суд принял очень много решений, которые дают возможность жить, и отстаивал позиции основных конституционных принципов. К сожалению, на сегодняшний день это не так. Конституционный суд по делу, нами инициированному, принял решение о том, что человек, родившийся в России и на минуточку оттуда уехавший где-то в 1990-м году и проживший три года на стороне, уже не гражданин России. Люди, возвращаясь, не получают гражданство, становятся нелегалами, как я уже говорила. Конституционный суд впервые не поддержал свою позицию в отношении к прописке, потому что счел возможным, что в законе, одном из основополагающих законов России, законе «О гражданстве», находились бы слова о регистрации. Люди, имеющие постоянную регистрацию на территории России, имеют право сразу подавать документы на гражданство. Не постоянно проживающие, а имеющие постоянную регистрацию. Мы просили в этой части признать закон неконституционным. Конституционный суд этого не сделал, он сдает свои позиции. И это у нас вызывает большое опасение. И на самом деле гораздо более правовым образом выглядит особое мнение судьи Анатолия Кононова, чем все решение этого Конституционного суда.
Россия не выполняет своих международных обязательств по предоставлению убежища. Это смешно сказать, когда я это говорю где-то на международных конференциях, и меня переводят, я всегда слежу, что сказал переводчик. У нас 418 человек имеет статус беженцев. Переводчики говорят 418 тысяч. На автомате. Потому что невозможно представить себе, что существует закон, и этот закон, оказывается, действует на 418 человек, а все остальные, оказывается, не имеют право на такую международную защиту со стороны России. То есть, Конвенция у нас не действует. Чем я хочу заключить свое выступление? Я хочу сказать, что, понятно, что мы другая Россия, и понятно, что мы что-то можем. И еще понятно, что мы можем объединиться. И мы способны на это больше, чем наши власти. Мы способны объединиться с людьми, занимающимися миграцией во всем мире. И ставить вопрос о решении миграционных проблем, которых везде много. Мы способны договориться гораздо лучше, чем власти. У нас есть что делать, и мы должны это делать вместе.
Спасибо.