Алкогольные страдания
Кризис на алкогольном рынке стал второй после монетизации льгот крупной неудачей правительства Михаила Фрадкова. При этом, в отличие от спонтанно запущенной монетизации, «диверсия» в алкогольной отрасли готовилась долго и тщательно. Летом 2005 года федеральный парламент принял закон об обороте алкогольной продукции, не став вдаваться в содержание внесенных перед третьим чтением (как считается, по инициативе ФСБ) поправок о введении системы ЕГАИС. К концу 2005 года проекты региональных властей об ограничении торговли алкогольной продукцией в ночное время докатились даже до Москвы. Затем последовал запрет импорта грузинских и молдавских вин, а в октябре разгорелся скандал по поводу массовых отравлений граждан алкогольной продукцией.
Информация о подоплеке октябрьского кризиса противоречива. У экспертов нет общего мнения ни об источниках «водочной диверсии», ни даже о самом факте роста отравлений (например, демограф Анатолий Вишневский полагает, что никакого роста числа отравившихся суррогатами вообще не наблюдается). Беспомощной выглядит и реакция исполнительной власти, объявившей выговор трем случайно подвернувшимся под руку заместителям министров.
Однако если природа и обстоятельства кризиса еще ждут своего исследователя, то некоторые уроки из него можно извлечь уже сейчас. Главный урок состоит в том, что сделанный между 2003 и 2005 годами выбор между модернизацией и стабилизацией в пользу последней вызвал ситуацию, блокирующую возможность реализации любых масштабных инноваций. Общая инерционная линия препятствует проведению в жизнь не только либеральных, но и вообще каких-либо серьезных изменений. Существующий среди элиты и общества консенсус в пользу самодостаточной стабильности не позволяет ни развязать войну в Грузии, ни определиться в вопросе о реформе электроэнергетики, ни заняться поиском качественных управленцев на роль назначаемых губернаторов, ни сформулировать внятную позицию относительно присоединения России к Всемирной торговой организации.
С учетом этого споры о целесообразности введения госмонополии на производство или продажу спиртосодержащей продукции оказываются лишены смысла. Алкогольная отрасль находится под присмотром правительства как минимум со времен Примакова, однако дальше периодического создания и роспуска новых контролирующих органов и разоблачений их постоянно сменяющихся руководителей дело никогда не доходило. Интересы участвующих в регулировании рынка чиновников в принципе не совместимы. Федеральные ведомства предлагают передать рычаги контроля в Центр, губернаторы лоббируют проекты создания региональных госкорпораций по закупке алкоголя, налоговики и силовики заинтересованы в периодическом «зависании» ЕГАИС (иле ее будущих аналогов) для создания «переговорных поводов» с участниками рынка. Эффект от их совместного участия в выработке антикризисных мер хорошо известен всем, изучавшим в начальной школе басни Крылова.
Еще один урок кризиса связан с системой статистики. Выявившийся масштаб бедствия в связи с отравлениями суррогатной продукцией делает невозможным какой-либо достоверный статистический анализ ситуации в отрасли и поведения потребителей алкоголя. А цифра в 19 тысяч человек, умерших в России от отравления суррогатами за январь-август 2006 года – повод поставить под сомнение продвигаемый пивными производителями тезис о заметном сокращении потребления в стране крепких спиртных напитков вследствие роста потребления пива.