Марш несогласных — стрелять или не стрелять?
Один из них был полковником гвардии, другой — полковник госбезопасности… Один из них был молодой прогрессивно мыслящий потомок Капетингов, другой — молодой прогрессивно мыслящий партийный аппаратчик, в молодости — ставропольский механизатор. Они были очень разные — и одинаковыми действиями по расправе над мирными протестующими развязали революции, изменившие ход истории. Т.е., последний полковник еще не успел — у него есть еще 12 часов, чтобы остановить расправу над демонстрантами на Пушкинской площади…
Эта … (нехорошая) «Другая Россия» — она своими «маршами» создает ту историческую определенность, после которой прежняя комфортное «перетягивание каната» — невозможно. Как чудно было в уютных конференц-залах требовать освобождения десятка политзэков и на компактных митингах обличать «авторитарные тенденции». А тут, на тебе — избиения и аресты демонстрантов в центре Москвы… (Протестующие не могут уступить — отказ от демонстрации означает крах движения. Власти хотят показать несокрушимую решительность, полагая, что компромисс всегда означает падение авторитета, что автоматически влечет утрату «силовой» легитимации. В терминах победившей Криминальной революции — определяется, кто «держит закон», а чье место — «у параши»).
Как здорово и увлекательно боролись радикальные реформаторы с умеренными — за сколько дней надо реализовать программу «500 дней». А тут, на тебе — бойня у Вильнюсской телебашни и ввод войск в Москву.
Как прекрасно было проводить «банкетную кампанию», чокаясь в питерских ресторанах шампанским «за конституцию». А тут, на тебе — расстрел рабочих с семьями у Зимнего дворца.
Как было хорошо обличать «феодальные предрассудки и деспотизм» в уютных парижских кафе. А тут, на тебе — закрытие Генеральный Штатов и ввод войск в Париж…
И затем начинается предельное упрощение общественной жизни до двумерности, «черно-белый» раскол — каждая сторона чувствует за тобой вся правду жизни, а противников полагают воплощением всей мерзости истории. Обратного пути нет.
13 апреля 2007, 11.25
Послесловие — как это было 102 года тому назад
1. «Демократическая интеллигенция опасалась возможной расправы над демонстрантами. Делегацию, возглавляемую М.Горьким, министр внутренних П.Д.Святополк-Мирский не принял, а С.Ю.Витте (Премьер-министр) заявил: «Мнение правящих сфер непримиримо расходится с вашими, господа»…. Утром [9/22 января 1905] более 140тыс. рабочих с семьями двинулись к Зимнему дворцу. Они шли с хоругвями, иконами, портретами царя и царицы, не зная о том, что царь покинул столицу. «Позже писали, что «Государю стоило выйти к толпе и согласиться хотя бы на одно из ее требований ( какое — об Учредительном Собрании ? ) и тогда вся толпа опустилась бы перед ним на колени», — это было самым грубым искажением действительности. Гораздо честнее был отзыв плехановской «Искры»: «Тысячными толпами решили рабочие собраться к Зимнему дворцу и требовать, чтобы царь самолично вышел на балкон принять петицию и присягнуть, что требования народа будут выполнены. Так обращались к своему «доброму королю» герои Бастилии и похода на Версаль ! И тогда раздалось «ура!» в честь показавшегося толпе по ее требованию монарха, но в этом «ура!» звучал смертный приговор монархии».(С.С.Ольденбург) И действительно, Николай II был поставлен в безвыходное положение. Он никак не мог принять требований рабочих, поэтому он решил уехать, предоставив своему правительству полную свободу действий, естественно, надеясь на мирный исход. Рабочие шествия с утра выступили из отделов общества, с расчетом сойтись к двум часам у Зимнего дворца… [дальнейшее известно]
2. «Несколько общественных деятелей, включая писателя А. М. Горького, умоляли Витте и Святополк -Мирского не допустить кровопролития, но Витте сослался на то, что вопрос выходит за рамки его компетенции, а Святополк-Мирский, полностью доверявший градоначальнику Фуллону, дал понять, что правительство в советах не нуждается. В результате рабочие, пытавшиеся пройти к Зимнему дворцу, были остановлены ружейными залпами. Около 200 человек убитых и раненых молва превратила в тысячи. На первую полосу «Русских ведомостей» были вынесены набранные крупным шрифтом строки: «Гремят выстрелы из ружей и пушек; льется кровь, масса убитых и раненых; это сообщается не с театра войны, а из Петербурга. Петербург погружен во тьму. Гремит канонада…» Николай II записал в дневнике: «Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело! Мама приехала к нам из города прямо к обедне. Завтракали со всеми. Гулял с Мишей. Мама осталась у нас на ночь». Почему «войска должны были стрелять», если рабочие искали лишь встречи с ним, своим государем?»