Мэрский уход. Ежемесячное обозрение. Сентябрь 2010-го
Итак, месяц начался зрелищем для небрезгливых – целенаправленной травлей Лужкова по основным телеканалам. Как верно подметили многие, фильмы типа «Дело в кепке» и прочее – дежа вю доренковской охоты на того же мэра в 1999 году. Показательны демонстративно пущенные в ход методы достижения Кремлем своих политических целей. Ясно, что нормальные коммуникации не работают. Несмотря на вертикаль, федеральная власть не могла принудить Лужкова уйти добровольно. Отсюда необходимость обильных порций компромата, откровенной грязи. При полной теоретически возможности обсудить вопрос, подняв трубку телефона или встретившись лично, благо главные действующие лица драмы довольно часто соседствуют в одних президиумах, решено было обливать неугодного помоями.
Менее всего хотелось бы сочувствовать Лужкову. Человек, поставивший себя вне критики, должен был ожидать, что рано или поздно ему воздастся сторицей. В 90-е мэра Москвы не трогали не только из-за сервильности столичных судов и зависимости газет, выходивших в мегаполисе. Тогда в фокусе внимания СМИ были президент, правительство и парламент. То, что происходило в Москве, мало кого интересовало; вроде бы экономическое и социальное положение здесь лучше, чем в среднем по России, – и ладно. Так градоначальник получил реноме и великого демократа, и успешного реформатора. Теперь выясняется, что король-то – голый.
Но что справедливо отметил Лужков в своем письме, так это вопиющее противоречие между словами о демократии на Ярославском форуме (см. далее) и реальной практикой. Формулировка «в связи с утратой доверия президента» – оскорбительна для москвичей и граждан РФ вообще. Не доверие жителей, а доверие одного-единственного лица важнее всего, только оно и принимается в расчет. И педалирование президентом того, что именно он будет принимать решение по кандидатуре преемника Лужкова, – также показательно.
Демократией у нас не пахнет – как ни принюхивайся. Слова Медведева: «Трудно себе представить ситуацию, при которой губернатор и президент России как высшее должностное лицо продолжают работать вместе, когда президент утратил доверие к руководителю региона», – вполне симптоматичны. В США, Мексике или Бразилии в принципе не встает вопрос о доверии-недоверии между губернаторами и президентом. Каждый занимается своим делом, а арбитром выступает народ (на выборах) либо суд. Президент и мэр могут принадлежать к разным партиям, даже находящимся во враждебных отношениях, и никого это не беспокоит. У нас же, как при царе-батюшке, власть исходит от самодержца и его милостью все держится.
Стоит обратить внимание и на позицию Владимира Путина. Премьер не высказал ни слова упрека в адрес Лужкова как мэра, лишь посетовал на его неспособность «выстроить» нормальные отношения с президентом. Это заявление многозначительно и впрямую знаменует расхождение между двумя верховными акторами российской политики. Кстати, о «выстраивании отношений» – это все очень по-русски: примат неформального над писаными правилами, регламентами и инструкциями.
Менее всего хотелось бы сочувствовать Лужкову. Человек, поставивший себя вне критики, должен был ожидать, что рано или поздно ему воздастся сторицей. В 90-е мэра Москвы не трогали не только из-за сервильности столичных судов и зависимости газет, выходивших в мегаполисе. Тогда в фокусе внимания СМИ были президент, правительство и парламент. То, что происходило в Москве, мало кого интересовало; вроде бы экономическое и социальное положение здесь лучше, чем в среднем по России, – и ладно. Так градоначальник получил реноме и великого демократа, и успешного реформатора. Теперь выясняется, что король-то – голый.
Но что справедливо отметил Лужков в своем письме, так это вопиющее противоречие между словами о демократии на Ярославском форуме (см. далее) и реальной практикой. Формулировка «в связи с утратой доверия президента» – оскорбительна для москвичей и граждан РФ вообще. Не доверие жителей, а доверие одного-единственного лица важнее всего, только оно и принимается в расчет. И педалирование президентом того, что именно он будет принимать решение по кандидатуре преемника Лужкова, – также показательно.
Демократией у нас не пахнет – как ни принюхивайся. Слова Медведева: «Трудно себе представить ситуацию, при которой губернатор и президент России как высшее должностное лицо продолжают работать вместе, когда президент утратил доверие к руководителю региона», – вполне симптоматичны. В США, Мексике или Бразилии в принципе не встает вопрос о доверии-недоверии между губернаторами и президентом. Каждый занимается своим делом, а арбитром выступает народ (на выборах) либо суд. Президент и мэр могут принадлежать к разным партиям, даже находящимся во враждебных отношениях, и никого это не беспокоит. У нас же, как при царе-батюшке, власть исходит от самодержца и его милостью все держится.
Стоит обратить внимание и на позицию Владимира Путина. Премьер не высказал ни слова упрека в адрес Лужкова как мэра, лишь посетовал на его неспособность «выстроить» нормальные отношения с президентом. Это заявление многозначительно и впрямую знаменует расхождение между двумя верховными акторами российской политики. Кстати, о «выстраивании отношений» – это все очень по-русски: примат неформального над писаными правилами, регламентами и инструкциями.
***
Дмитрий Медведев все больше напоминает незабвенного Михаила Сергеевича. Реформы, новации, инициативы сыпятся как из рога изобилия. Милиция становится полицией, полицейский теперь обязан зачитывать задерживаемому его права; появляется Следственный комитет – почти как ФБР; чиновников сокращают на сто тысяч человек… Президент, подобно бывшему генсеку, ездит по городам и весям, бывает то и дело за границей, разъясняет, негодует, успокаивает, обещает. При этом реально ничего не меняется. Общество жестко контролируется властью, а не наоборот, пространство свободы все более и более сжимается.
Страна прошла через нечто сходное в 1985 – 1991 годах. Пока Михаил Сергеевич провозглашал то перестройку, то ускорение, то госприемку, то борьбу за трезвость, ситуация в отечестве становилась хуже и хуже. Исчез сахар, после него мыло, затем сигареты. А стоило политическим изменениям нарисоваться на горизонте всерьез – тут все окончательно обвалилось.
Чисто теоретически реформы, за которые ратует Медведев. Но дело не в деталях. Раз демократии не было и нет, раз гражданское общество подавляется, то и переделки милиции в полицию, и выведение Следственного комитета ни к чему. Президент, как будто бы полный благих намерений, словно не понимает, что формальные перестановки и переименования ничего не дадут. Никакой «модернизации» без демократизации не состоится. Мыслить иначе – обманывать себя.
Впрочем, логика президента понятна – он хорошо помнит участь Горбачева. И не только Горбачева, но и прочих реформаторов в России. Чуть даешь слабину, и уже не ты контролируешь события, а они несут неудержимо –в бездну. Отсюда и желание улучшать без улучшений, модернизировать без модернизации, демократизировать без демократизации. Подробнее об этом дальше – в связи с Ярославским форумом, а пока отметим, что путинское десятилетие стабильности заканчивается. Перейдет ли оно в медведевскую десятилетку? Это большой вопрос. В отличие от горбачевских времен Россия не стоит перед настоящей революцией. Скорее, ей надлежит доделать то, за что взялись в начале 90-х. Растянется ли этот процесс на долгие годы, произойдет он в форме политического бунта, переворота или окажется мирным, – неизвестно.
Все чаще и чаще аналитики говорят о подспудно назревающем социальном кризисе, о спонтанном и неосознанном росте массового недовольства, о тектонических процессах, протекающих где-то в глубинах и грозящих неожиданным взрывом. Формально предпосылок к тому нет. Социологи неизменно констатируют апатию и пассивность населения. В Барнауле депутаты гордумы, словно испугавшись собственного августовского бунта, взяли назад свои заявления об отставке, поданные в знак протеста. Сейчас их уже все устраивает. В Екатеринбурге удалось-таки протащить решение о введении поста сити-менеджера, положив тем самым конец порядку избрания мэра.
Но из истории известно, что многие политические перевороты и революции происходили как бы вдруг, из ничего, без явных предпосылок к ним. Лично мне кажется, что повышенная суетливость Дмитрия Медведева связана именно с его ощущением непрочности путинской «стабильности». Он словно хочет идти в ногу со временем, но так, чтобы его власти ничего не угрожало. Да, в Южной Корее или на Тайване авторитарная модернизация срабатывала. Но Россия представляет собой совершенно иной случай, чтобы надеться на успех.
Страна прошла через нечто сходное в 1985 – 1991 годах. Пока Михаил Сергеевич провозглашал то перестройку, то ускорение, то госприемку, то борьбу за трезвость, ситуация в отечестве становилась хуже и хуже. Исчез сахар, после него мыло, затем сигареты. А стоило политическим изменениям нарисоваться на горизонте всерьез – тут все окончательно обвалилось.
Чисто теоретически реформы, за которые ратует Медведев. Но дело не в деталях. Раз демократии не было и нет, раз гражданское общество подавляется, то и переделки милиции в полицию, и выведение Следственного комитета ни к чему. Президент, как будто бы полный благих намерений, словно не понимает, что формальные перестановки и переименования ничего не дадут. Никакой «модернизации» без демократизации не состоится. Мыслить иначе – обманывать себя.
Впрочем, логика президента понятна – он хорошо помнит участь Горбачева. И не только Горбачева, но и прочих реформаторов в России. Чуть даешь слабину, и уже не ты контролируешь события, а они несут неудержимо –в бездну. Отсюда и желание улучшать без улучшений, модернизировать без модернизации, демократизировать без демократизации. Подробнее об этом дальше – в связи с Ярославским форумом, а пока отметим, что путинское десятилетие стабильности заканчивается. Перейдет ли оно в медведевскую десятилетку? Это большой вопрос. В отличие от горбачевских времен Россия не стоит перед настоящей революцией. Скорее, ей надлежит доделать то, за что взялись в начале 90-х. Растянется ли этот процесс на долгие годы, произойдет он в форме политического бунта, переворота или окажется мирным, – неизвестно.
Все чаще и чаще аналитики говорят о подспудно назревающем социальном кризисе, о спонтанном и неосознанном росте массового недовольства, о тектонических процессах, протекающих где-то в глубинах и грозящих неожиданным взрывом. Формально предпосылок к тому нет. Социологи неизменно констатируют апатию и пассивность населения. В Барнауле депутаты гордумы, словно испугавшись собственного августовского бунта, взяли назад свои заявления об отставке, поданные в знак протеста. Сейчас их уже все устраивает. В Екатеринбурге удалось-таки протащить решение о введении поста сити-менеджера, положив тем самым конец порядку избрания мэра.
Но из истории известно, что многие политические перевороты и революции происходили как бы вдруг, из ничего, без явных предпосылок к ним. Лично мне кажется, что повышенная суетливость Дмитрия Медведева связана именно с его ощущением непрочности путинской «стабильности». Он словно хочет идти в ногу со временем, но так, чтобы его власти ничего не угрожало. Да, в Южной Корее или на Тайване авторитарная модернизация срабатывала. Но Россия представляет собой совершенно иной случай, чтобы надеться на успех.
***
Дискуссионный клуб «Валдай», проведенный в этом году, оставил тяжелое впечатление. Который год подряд непонимающие иностранцы задают одни и те же вопросы типа «Кто есть мистер Путин?». Им по-прежнему почти все неясно в российской политике. Все также продолжаются гадания. Пойдет ли Путин на следующий срок? У кого больше власти – у премьера или президента? Будет ли Кремль бороться с коррупцией и развивать демократию? Эти вопросы без ответов еще один показатель стагнации, консервации худших российских традиций. Ничего не меняется, а если и меняется, то в худшую сторону.
Понятно, что иностранцы – люди вежливые, боящиеся обвинений в ангажированности, вмешательстве во внутренние дела другого государства, прямо так не скажут. Но их настойчивая озабоченность и упорные попытки хоть что-то понять говорят сами за себя. Имитация открытости дискредитирует Валдайский клуб, и на месте кремлевских политтехнолгов я бы его распустил. Хотелось бы остановиться на вопросе британского журналиста, спросившего о перспективах выноса мумии из Мавзолея. Состоялся примечательный диалог.
Р. Бистон: На Красной площади, в Мавзолее Ленина, Владимир Ленин все еще лежит и ведется охрана. Как вы думаете, не нужно ли наконец захоронить его перед юбилеем, для того чтобы Россия перевернула эту страницу своей истории? Спасибо.
В. Путин: Вы из Великобритании?
Р. Бистон: Да.
В.В.Путин: У меня встречный вопрос: Кромвель был лучше или хуже Сталина?
Р. Бистон: Наверное, примерно такой же. Но он похоронен не на Трафальгарской площади, а где-то в Вестминстере, на задворках.
В. Путин: А памятники ему стоят в Великобритании. Всему свое время. Придет время — и российский народ решит, как с этим поступить. История — такая штука, которая не требует суеты.
Как пояснили в ЖЖ знающие люди, это была домашняя заготовка с использованием тезисов присутствовавшей тут же Натальи Нарочницкой, известного борца с Западом и защитником российской самобытности, которую она постоянно путает с советской. Толерантный и пропитанный чувством вины западный журналист, конечно, не нашел что ответить на путинский «котрдовод». Любимый прием «кремлевских» парировать критику англичан и прочих немцев аргументом «А вы сами такие же» срабатывает безошибочно.
На Западе из-за вериг политкорректности не принято ставить себя в пример, а хорошим тоном считается уничижение перед кем бы то ни было. Потому премьер-министр Италии едет на форум по проблемам демократии в Ярославль, перед тем подобострастно приняв фигляра Каддафи, предложившего европейцам обратиться в ислам. Ради прибыли итальянских компаний в Ливии Берлускони не обращает внимания на клоунские штучки лидера ливийской революции. Точно так же Берлускони нужен российский газ, российский рынок сбыта, и по этой причине он готов на многое закрыть глаза.
Понятно, что иностранцы – люди вежливые, боящиеся обвинений в ангажированности, вмешательстве во внутренние дела другого государства, прямо так не скажут. Но их настойчивая озабоченность и упорные попытки хоть что-то понять говорят сами за себя. Имитация открытости дискредитирует Валдайский клуб, и на месте кремлевских политтехнолгов я бы его распустил. Хотелось бы остановиться на вопросе британского журналиста, спросившего о перспективах выноса мумии из Мавзолея. Состоялся примечательный диалог.
Р. Бистон: На Красной площади, в Мавзолее Ленина, Владимир Ленин все еще лежит и ведется охрана. Как вы думаете, не нужно ли наконец захоронить его перед юбилеем, для того чтобы Россия перевернула эту страницу своей истории? Спасибо.
В. Путин: Вы из Великобритании?
Р. Бистон: Да.
В.В.Путин: У меня встречный вопрос: Кромвель был лучше или хуже Сталина?
Р. Бистон: Наверное, примерно такой же. Но он похоронен не на Трафальгарской площади, а где-то в Вестминстере, на задворках.
В. Путин: А памятники ему стоят в Великобритании. Всему свое время. Придет время — и российский народ решит, как с этим поступить. История — такая штука, которая не требует суеты.
Как пояснили в ЖЖ знающие люди, это была домашняя заготовка с использованием тезисов присутствовавшей тут же Натальи Нарочницкой, известного борца с Западом и защитником российской самобытности, которую она постоянно путает с советской. Толерантный и пропитанный чувством вины западный журналист, конечно, не нашел что ответить на путинский «котрдовод». Любимый прием «кремлевских» парировать критику англичан и прочих немцев аргументом «А вы сами такие же» срабатывает безошибочно.
На Западе из-за вериг политкорректности не принято ставить себя в пример, а хорошим тоном считается уничижение перед кем бы то ни было. Потому премьер-министр Италии едет на форум по проблемам демократии в Ярославль, перед тем подобострастно приняв фигляра Каддафи, предложившего европейцам обратиться в ислам. Ради прибыли итальянских компаний в Ливии Берлускони не обращает внимания на клоунские штучки лидера ливийской революции. Точно так же Берлускони нужен российский газ, российский рынок сбыта, и по этой причине он готов на многое закрыть глаза.
***
Запад сегодня морально слаб, и потому ожидать от него серьезного давления на российские власти по части продвижения демократии не приходится. Форум в Ярославле (конкурент Валдая?) показал это со всей очевидностью. Само проведение мероприятия под названием «Современное государство: стандарты демократии и критерии эффективности» в современных условиях кажется то ли дурной шуткой, то ли издевательством.
Не хотелось бы разбирать речь Дмитрия Медведева – это означало бы принимать ее всерьез, а, как показывает история последнего десятилетия, все, что в России делается серьезного, – для публики не озвучивается. За годы коммунистической власти слова девальвировались, их смыслу не придается значения. Мы уже не раз отмечали, что ни одно из посланий Президента РФ не имело никакого или почти никакого отношения к реальности. Все это ритуальные фразы и пиар. Принципиальные решения, характеризовавшие путинскую политику, никогда не проговаривались вслух и не обсуждались широко.
Можно вывести грустную закономерность: чем больше власть говорит о демократии, тем меньше ее в жизни. Регресс налицо по всем направлениям – федерализм, местное самоуправление, партийная система, неправительственные организации, свобода СМИ. А нам с высокой трибуны, да еще в присутствии иностранцев, докладывают: «У нас нет тяжелой атмосферы в обществе. У меня нет ощущения, что у нас затхлая атмосфера, страна в стагнации, вокруг полицейский режим». А чего стоит заявление, что «парламентская демократия стала бы катастрофой для России»! Полемика, повторю, была бы бессмысленной и глупой.
Власть России живет в себе и для себя. Диалог с ней невозможен по определению и походил бы на разговор глухого со слепым. Невозможно вести разговор, когда нет единого понимания терминов либо когда партнер затыкает тебе глотку при малейших возражениях. Попробуйте представить, что в советское время студент попробовал бы на занятиях по диамату или истории партии возражать, оспаривать Маркса, задавать вопросы со ссылкой на последние новости по Би-Би-Си! Так и сегодняшняя власть не нуждается в нормальном контакте с обществом, в обоюдосторонней коммуникации; чем-то она похожа на бывших преподавателей диамата, многие из которых остепенились, стали профессорами и благополучно доскрипели до пенсии. Зачем им было что-то менять?
Удивительно разве что никто из гостей форума не задал Медведеву элементарный, напрашивающийся сам собой вопрос: к чему все эти разговоры о демократии? Не лучше ли провести хотя бы разок нормальные выборы? Ввернуть избираемость губернаторов? Или отменить политическую цензуру в СМИ? А президент после форума предложил партиям заниматься мониторингом цен на продукты питания! В этом вся суть российской «многопартийности».
Не могу не процитировать характеристику Владимира Путина и нашей общей ситуации, данную покойным Львом Лосевым и ставшую известной лишь недавно: «В налаженной демократической системе сдержек и противовесов он, с его очевидной организованностью, осторожностью, управленческой дисциплиной, был бы полезным главным чиновником страны. На самом же деле, не обладая гениальностью реформатора, он словно бы обречен творить зло: вытравил слабые ростки свободы – независимые от правительства СМИ, начала многопартийности да еще влез по уши в кавказскую бойню… Все они (лидеры а ля Путин)… насквозь понятны, предсказуемы и как личности неинтересны. На вершину, откуда они всем видны, их возвела цепочка случайностей. С ними случай сыграл так, а с нами со всеми этак… Талантливых людей среди них мало, а сочетание власти с бездарностью если и не всегда приводит к такой кровище, как правление Сталина, то к хорошему не приводит никогда. То и мило в демократиях, что власть в них рассредоточена и возможности заурядного лидера очень ограничены».
Не хотелось бы разбирать речь Дмитрия Медведева – это означало бы принимать ее всерьез, а, как показывает история последнего десятилетия, все, что в России делается серьезного, – для публики не озвучивается. За годы коммунистической власти слова девальвировались, их смыслу не придается значения. Мы уже не раз отмечали, что ни одно из посланий Президента РФ не имело никакого или почти никакого отношения к реальности. Все это ритуальные фразы и пиар. Принципиальные решения, характеризовавшие путинскую политику, никогда не проговаривались вслух и не обсуждались широко.
Можно вывести грустную закономерность: чем больше власть говорит о демократии, тем меньше ее в жизни. Регресс налицо по всем направлениям – федерализм, местное самоуправление, партийная система, неправительственные организации, свобода СМИ. А нам с высокой трибуны, да еще в присутствии иностранцев, докладывают: «У нас нет тяжелой атмосферы в обществе. У меня нет ощущения, что у нас затхлая атмосфера, страна в стагнации, вокруг полицейский режим». А чего стоит заявление, что «парламентская демократия стала бы катастрофой для России»! Полемика, повторю, была бы бессмысленной и глупой.
Власть России живет в себе и для себя. Диалог с ней невозможен по определению и походил бы на разговор глухого со слепым. Невозможно вести разговор, когда нет единого понимания терминов либо когда партнер затыкает тебе глотку при малейших возражениях. Попробуйте представить, что в советское время студент попробовал бы на занятиях по диамату или истории партии возражать, оспаривать Маркса, задавать вопросы со ссылкой на последние новости по Би-Би-Си! Так и сегодняшняя власть не нуждается в нормальном контакте с обществом, в обоюдосторонней коммуникации; чем-то она похожа на бывших преподавателей диамата, многие из которых остепенились, стали профессорами и благополучно доскрипели до пенсии. Зачем им было что-то менять?
Удивительно разве что никто из гостей форума не задал Медведеву элементарный, напрашивающийся сам собой вопрос: к чему все эти разговоры о демократии? Не лучше ли провести хотя бы разок нормальные выборы? Ввернуть избираемость губернаторов? Или отменить политическую цензуру в СМИ? А президент после форума предложил партиям заниматься мониторингом цен на продукты питания! В этом вся суть российской «многопартийности».
Не могу не процитировать характеристику Владимира Путина и нашей общей ситуации, данную покойным Львом Лосевым и ставшую известной лишь недавно: «В налаженной демократической системе сдержек и противовесов он, с его очевидной организованностью, осторожностью, управленческой дисциплиной, был бы полезным главным чиновником страны. На самом же деле, не обладая гениальностью реформатора, он словно бы обречен творить зло: вытравил слабые ростки свободы – независимые от правительства СМИ, начала многопартийности да еще влез по уши в кавказскую бойню… Все они (лидеры а ля Путин)… насквозь понятны, предсказуемы и как личности неинтересны. На вершину, откуда они всем видны, их возвела цепочка случайностей. С ними случай сыграл так, а с нами со всеми этак… Талантливых людей среди них мало, а сочетание власти с бездарностью если и не всегда приводит к такой кровище, как правление Сталина, то к хорошему не приводит никогда. То и мило в демократиях, что власть в них рассредоточена и возможности заурядного лидера очень ограничены».
***
Очередная имитация и бесконечные инициативы правительства по Северному Кавказу. В начале сентября была озвучена еще одна. Цифры, цифры и цифры… Объемы капиталовложений, инвестиций, проекты заводов, промышленных зон, кластеров, туристических комплексов – общей ценой 600 миллиардов рублей. Но к реальности опять-таки это не имеет отношения. Только Путин провел с Хлопониным встречу, как раздался взрыв во Владикавказе. А перед тем – взрывы в Дагестане, очередные покушения.
Чем больше разговоров о позитиве, тем яснее тупиковость положения в регионе, неспособность власти найти действительно прорывные решения, отсутствие у нее стратегического видения и необходимого непредвзятого анализа. Боль от незаживающей и растравляемой язвы, которую давно уже представляет собой Северный Кавказ, пока удается приглушать лишь периодическими щедрыми трансфертами из федерального бюджета.
Чем больше разговоров о позитиве, тем яснее тупиковость положения в регионе, неспособность власти найти действительно прорывные решения, отсутствие у нее стратегического видения и необходимого непредвзятого анализа. Боль от незаживающей и растравляемой язвы, которую давно уже представляет собой Северный Кавказ, пока удается приглушать лишь периодическими щедрыми трансфертами из федерального бюджета.
***
Михаил Касьянов, Борис Немцов, Владимир Милов и Владимир Рыжков объявили о новой демократической коалиции. Мы уже не раз писали, что лучшая услуга, которую данные персонажи могли бы оказать демократии в России, – это уйти с публичной сцены, дав дорогу свежим силам. Владимир Милов в списке, может быть, исключение, хотя уже успел примелькаться. Но и он явно не подходит для руководства политическим процессом – склонен к ссорам по пустякам, неосторожен в словах, слишком задирист и самолюбив.
Объявленная цель – участие в выборах 2011-го и 2012 годов представляется такой же маниловщиной, какой была в свое время надежда занять пост мэра Сочи. Даже если коалиция и сформируется и даже если ее каким-то образом допустят до участия в предвыборной борьбе, с такими лидерами результат будет однозначно отрицательным. И это послужит еще одним поводом для дискредитации оппозиции.
При нынешнем режиме участие в «публичной политике», которой нет, – сизифов труд. В принципе, запрещать его нельзя, но образ станет накладываться на либеральную идею как таковую. Грустно, если люди будут ассоциировать ее с именами непопулярных и неудачливых оппозиционеров, пусть последние и хотели как лучше. В умах сограждан укрепляется стереотип: демократы – это которые постоянно чем-то недовольны и всегда проигрывают, к тому же у самих у них рыльце в пуху.
Объявленная цель – участие в выборах 2011-го и 2012 годов представляется такой же маниловщиной, какой была в свое время надежда занять пост мэра Сочи. Даже если коалиция и сформируется и даже если ее каким-то образом допустят до участия в предвыборной борьбе, с такими лидерами результат будет однозначно отрицательным. И это послужит еще одним поводом для дискредитации оппозиции.
При нынешнем режиме участие в «публичной политике», которой нет, – сизифов труд. В принципе, запрещать его нельзя, но образ станет накладываться на либеральную идею как таковую. Грустно, если люди будут ассоциировать ее с именами непопулярных и неудачливых оппозиционеров, пусть последние и хотели как лучше. В умах сограждан укрепляется стереотип: демократы – это которые постоянно чем-то недовольны и всегда проигрывают, к тому же у самих у них рыльце в пуху.
***
Досталось в сентябре не только мэру Москвы. Продолжилась травля Лукашенко. Через официальное ТВ «кремляне» поддерживают на пост президента Белоруссии некоего Санникова, впрочем, без особой веры в его победу. Используется все, в том числе трагическая гибель журналиста, вина в которой чуть ли не приписывается Лукашенко. Теперь Батьку наши мордуют как тирана, забывая, что до того на все его «проступки» закрывали глаза. Прежде он был хороший, а сегодня вдруг стал плохим. Впрочем, это неустранимое противоречие мало кого волнует – главное, устроить побольше шуму!
Другой вопрос, каков КПД подобной «чернухи»? Если даже внутри России с Лужковым получилось не очень, то, что Москва способна сделать с независимым президентом суверенного государства? Как повредят Лукашенко телепередачи, к тому же успешно блокирующиеся в Минске? Такая атака – скорее жест отчаяния, назидание для других непослушных. Думается, 19 декабря Александр Петрович успешно переизберется, и Кремль останется с носом.
Подобный исход не станет благом ни для Белоруссии, ни для России. Взбалмошный диктатор – препятствие на пути развития соседней страны, через территорию которой, помимо прочего, лежит наш кратчайший путь на Запад. Болезненно и нарушение исторических связей с братским народом. Не случайно Дмитрий Медведев, отвечая на заготовленный вопрос касательно выборов в Белоруссии, ответил, что ничего хорошего от них не ждет.
Кремлевская политика на минском направлении – в полном тупике. Как, увы, и на многих других.
Другой вопрос, каков КПД подобной «чернухи»? Если даже внутри России с Лужковым получилось не очень, то, что Москва способна сделать с независимым президентом суверенного государства? Как повредят Лукашенко телепередачи, к тому же успешно блокирующиеся в Минске? Такая атака – скорее жест отчаяния, назидание для других непослушных. Думается, 19 декабря Александр Петрович успешно переизберется, и Кремль останется с носом.
Подобный исход не станет благом ни для Белоруссии, ни для России. Взбалмошный диктатор – препятствие на пути развития соседней страны, через территорию которой, помимо прочего, лежит наш кратчайший путь на Запад. Болезненно и нарушение исторических связей с братским народом. Не случайно Дмитрий Медведев, отвечая на заготовленный вопрос касательно выборов в Белоруссии, ответил, что ничего хорошего от них не ждет.
Кремлевская политика на минском направлении – в полном тупике. Как, увы, и на многих других.