Победа одна на всех? Ежемесячное обозрение. Май 2010-го
Впрочем, о деятельности «Наших» (якобы
антифашистов – по их собственному определению) несколько позже. А пока справедливости ради отметим:
кремлевская навязчивая пропаганда, куда
более умелая, чем в брежневскую эпоху, когда и зародился культ Победы
как средство сплочения народа, пользуется успехом у нашей невзыскательной
публики. Подсовываемый идеологический товар, связанный со
скорбной датой, расхватывается без проблем – будь то бесчисленные сериалы,
книги мемуаров или постеры на автомобили. Грустно, что из трагедии целой страны
делается пиар с целью укрепления нынешнего режима, что память о войне служит разделению людей на
«наших» и «ненаших» – вопреки
задумке, то есть планам по всенародному объединению. Кстати, именно близкие к
Кремлю политтехнологи рекомендовали
несколько лет назад использовать тему войны как способ консолидации населения.
Алексей Чадаев, ныне полузабытый, например, вводил следующую формулу: «Кто мы
такие? Мы – победители во Второй мировой войне».
Читая блоги в дни празднования,
нетрудно было сделать любопытное наблюдение: публика интеллигентная все сильнее
и сильнее испытывает возмущение этой пляской на костях, помпезными
мероприятиями и непрерывным промыванием мозгов. Правда, такая аудитория не
составляет значимой части блогосферы, не говоря уже обо всем населении. А потому
тактика кремлевских кукловодов в целом срабатывает. Обыватель привязывает
георгиевскую ленточку к сумочке или к антенне автомобиля – и чувствует
себя слившимся с толпой. В самой по себе ленточке ничего дурного нет. Другой
вопрос, что в качестве показного атрибута она свидетельствует скорее о
конформизме, нежели о патриотизме. Да и патриотизм бывает разный. Брежневский
курс на раздувание официозной версии памяти о войне удивительно пришелся ко
двору в медведевско-путинские годы и находит отклик у нашей бездумной молодежи.
Все это не располагает к особому
оптимизму. Я уже много раз подчеркивал: никакие компьютеры, мобильные телефоны,
пирсинги и прочее не в силах существенно изменить менталитет молодого
поколения, которое следует стародавним образцам поведения, хотя внешне почти
неотличимо от западных сверстников. В России даже Интернет не способствует
приобщению к либеральным веяниям и современному мышлению, а выступает порой
средством распространения самой вздорной и реакционной идеологии, на которую
молодые клюют довольно охотно.
Владимир Путин в связи с годовщиной Победы высказался насчет
преподавания в школе истории. «Надо посмотреть, что в учебниках пишут, кто это
делает, на чьи деньги и с какой целью», – заметил премьер. Так что
поиски идеологических диверсантов, творящих свое зловредное дело на средства
разных соросов, продолжатся. Предложил Путин и вернуть в школу уроки начальной
военной подготовки. «Это важный вопрос — подготовка к службе в Вооруженных
Силах… И в школах, и в специальных структурах такая работа должна проводиться».
А «Наши», как бы завершая программу
патриотических торжеств, провели 15 мая на проспекте Сахарова акцию «НАША Победа», в которой участвовало
более 65 тысяч человек. Среди прочего был организован сбор «идейно порочных» книг (не удивлюсь,
если для их последующего уничтожения).
Как известно, подобное практиковал еще Геббельс. Свою общую задачу новое
поколение «нашистов» определило четко – «продолжить борьбу с теми, кто хочет
развала России: с противниками модернизации, либералами-взяточниками,
фашистами, СМИ, публикующими ложь и обращения террористов, а также
фальсификаторами истории». Упоминание либералов в одном ряду с фашистами и
словосочетание «либералы-взяточники» достаточно ясно должны показать всем, кто
именно подлинные враги «Наших». А уж борьба со СМИ – самое милое дело, также в
духе традиций министра пропаганды
Третьего Рейха.
***
Празднование 65-летия Победы совпало с
трагическим событием – взрывом на шахте «Распадская», в результате которого
погибли 90 горняков. Катастрофа произошла рано утром. Все основные западные
телекомпании, как, впрочем, и российские деловые (типа РБК), начинали выпуски
новостей с этого страшного известия. А вот государственный канал «Вести-24», по
идее, призванный быстрее всех откликаться на происходящее в России, замалчивал
случившееся. В течение всего 9 мая о трагедии на «Распадской» говорилось как бы
между прочим, не в полный голос. Такое намеренное дозирование информации вполне в советских традициях, которые
процветают у нас спустя почти двадцать лет после развала СССР. Феномен при
ближайшем рассмотрении не удивительный, ибо на телевидении трудятся не
журналисты, а «работники СМИ». У этой прикормленной братии нет и понятия о
профессиональной этике. Над принципиальностью они откровенно смеются; когда же
кого-либо из них низвергают с корпоративного Олимпа, отсутствие солидарности со
стороны коллег блокирует возможность борьбы за свои права. Так палка, которой
бьют зрителя по голове до полнейшего его отупения, обнаруживает свой второй
конец.
Эта медиаблокада словно предвещала
худшее – убогое политиканство вокруг трагедии. Через несколько дней после
аварии толпа горняков и их родных попыталась перекрыть железную дорогу. Срочно
вызванный ОМОН разогнал людей, протестовавших против своего бесправного
положения. Казалось бы, выступление шахтеров было вполне естественным актом —
накипело. Однако организованно и грамотно выдвигать свои требования они еще не научились, а потому
действовали спонтанно, да еще подогревшись алкоголем. Таких даже не бунтов, а,
как говорят в народе, заварух дореволюционная Россия и страны Европы в недавнем
прошлом знавали предостаточно. Более того, уже в наши дни в благополучной и цивилизованной Франции
возмущенные рабочие, случается, берут в заложники директоров, а в Греции – жгут
банки и бьют окна офисов… В трудовых спорах эмоции всегда зашкаливают. Но вот
российские власти прореагировали на этот выплеск страстей весьма нервно, а
главное, стали искать тех, кто подучил шахтеров, ибо с чего бы, мол, тем
бунтовать.
Аман Тулеев тут же объявил, что на
тринадцати машинах в Междуреченск приехали некие провокаторы, поили
бедолаг-шахтеров водкой и угощали бутербродами – дабы те пошли перекрывать
рельсы. Отчитываясь перед Путиным, губернатор добавил: «Едут деструктивные
люди, идет раскачивание ситуации. Мы насчитали два британских сайта, четыре
украинских, четыре московских, которые рассказывают всякого рода страшилища о
грабежах, убийствах и прочем. Зачинщики известны, ничего у них не получится.
Обстановка в Кузбассе рабочая, атмосфера нормальная…». Тулеев назвал имя
«зачинщика» – конечно, рецидивиста, находящегося в федеральном розыске. Только
вот позже этот «рецидивист» сам объявился – к стыду властей, и выяснилось, что
никто его не разыскивает, судимость давно погашена, он действительно работает
на шахте, а в митингующей толпе оказался случайно. Точно так же лопнула другая
тулеевская сенсация – что некие рэкетиры преследуют шахтерские
семьи, требуя отдать компенсации за погибших, и потому надо к каждой семье
приставить по милиционеру!
Сразу после аварии в Интернет было запущено «Открытое обращение Союза
жителей Кузбасса к Президенту, народу России и жителям Кузбасса». Непонятно,
кто автор этого «документа» и с какой целью он был сфабрикован. Среди прочего в
«обращении» говорилось: «В то время как на нас делают миллиарды долларов, на
которые потом строят себе дворцы и виллы, в которых потом гуляет наш
премьер-министр, мы сотнями гибнем в шахтах, наши люди губят себя за копейки.
Последние события в Междуреченске стали для нас последним доводом – дальше
терпеть нельзя. Мы не будем рабами, рабочим скотом, с которым можно не
считаться, как бы это ни хотелось некоторым правящим людям. Мы устали от
рабства и унижения. Хватит!.. Для того чтобы услышать решения высшей власти
страны в наш адрес – мы собираемся 22 мая, в субботу, у зданий администраций
наших городов. Ровно в 16.00…» Содержалось в тексте много других громких слов и
призывов. Они активно обсуждались и, видимо, нагнали страху на кемеровских
чиновников – судя по их последующим действиям. Кое-кто уже решил, что Россия
чуть ли не на пороге социальной революции и из Кузбасса повеяло чем-то похожим
на польскую «Солидарность» образца 1980 года. Массы де восстали ото сна.
Власть – и местная, и федеральная – не способна на честный диалог с
народом. Впрочем, бояться ей пока нечего. На какие-либо организованные и
массовые действия ни пролетариат, ни его защитники не готовы. Как всегда в
России, правы оказались скептики. Митинг шахтеров перед администрацией
Междуреченска не состоялся. К зданию пришли только журналисты и члены
инициативной группы, которые выступали против митинга… Через час на площади
появились десять шахтеров — остальные прийти испугались. Еще через полчаса
разошлись и они. В остальных городах Кемеровской области было то же самое. Лишь
в Новокузнецке ненадолго вышли около трехсот человек.
Надо сказать, что областная администрация как следует подготовилась к
22 мая: центральные площади в городах спешно отдавались под детские утренники,
спортивные праздники и тому подобные безотлагательные действа, а кое-где
приступили к ремонтным работам. Но понятно, что шахтеры не пришли на митинг не
из-за этих мер предосторожности. Рабочий класс отнюдь не жаждет революций и,
как уже сказано, абсолютно не готов к действиям. Один мой знакомый, отслеживающий
ситуацию на АвтоВАЗе, считает, что у рабочих принцип тот же, что у зеков в
сталинских лагерях: «Умри ты сегодня, а я завтра». Каждый выживает в одиночку и
еще злорадствует по поводу неудач ближнего – мол, слава богу, что уволили не
меня.
Парадоксально или комично это, но на митинги вышли представители
интеллигенции – из числа тех, что пишут в ЖЖ. В Москве их собралась маленькая,
хотя и шумная кучка. КПРФ свой митинг в защиту шахтеров поспешно отменила. В
результате на сцену вышли радикальные националисты и леваки; первые во главе с
Константином Крыловым, вторые – с Сергеем Удальцовым. Националистов обвинили в
проведении несанкционированного митинга и ненадолго задержали; впоследствии они
с восторгом обсуждали мельчайшие подробности акции. Но, повторимся, все это
носило характер откровенного фарса.
В завершение темы отметим такую показательную деталь. На заседании (оно
проходило в форме видеоконференции) правительственной комиссии, созданной для
расследования причин аварии на шахте, Путин резко отчитал директора
«Распадской» Игоря Волкова: почему, мол, гражданин Волков еще работает и почему
он здесь присутствует? На следующий день
«гражданин» подал заявление об увольнении и против него было возбуждено уголовное
дело. Лексика и разносный тон премьера
были точь-в-точь как у какого-нибудь следователя КГБ, допрашивающего
диссидента. Упоминание руководителя, участвующего в обсуждении, в третьем лице,
использование оборота «гражданин Волков», моментальное снятие с должности и,
наконец, возбуждение судебного дела ясно говорят о том, где мы ментально
находимся. Какой независимый суд? Какое невмешательство в дела бизнеса? Какое
уважение к человеческой личности?
***
В конце мая состоялись муниципальные выборы с весьма показательными
результатами. На досрочных выборах мэров Братска и наукограда Пущино победили
кандидаты от КПРФ Александр Серов и Иван Савинцев. Для Иркутской области
провалы «единоросов», похоже, становятся устойчивой тенденцией. Буквально пару
месяцев назад они проиграли выборы в самом Иркутске (здесь также пост мэра
занял ставленник коммунистов) и в Усть-Илимске. Напомним, что уже год как
регион возглавляет ближайший сподвижник Путин и Медведева еще по питерским
временам – Дмитрий Мезенцев.
Я бы не стал делать из локальных поражений партии власти далеко идущие
выводы. Очевидно, что они имеют местное значение и объясняются иркутской
спецификой. Где-то в государственной вертикали власти должно быть слабое звено – и оно
обнаружилось. Власти примут меры, поменяют региональное руководство «Единой
России», подтянут дисциплину – глядишь,
скоро все войдет в нужное русло и область будет голосовать как следует.
Осенью ожидаются выборы мэра Ангарска – крупнейшего после Иркутска города
области. Посмотрим – дадут ли оппозиции шанс. Кстати, даже любопытно, какие
выводы сделает местная и федеральная «ЕР». Учтут ли наказы избирателей,
попытаются приступить к решению реальных проблем или же «разберутся» с теми,
кто не обеспечил административный ресурс?
Кстати, новые мэры Братска и Иркутска членами КПРФ не являются, однако
коммунистический бренд с удовольствием использовали. О чем это говорит? Да о том, что в условиях искусственного
уменьшения количества партий те из них, кому дозволено существовать и даже
сохранять кресла в Думе, становятся предметом купли-продажи для желающих
поучаствовать в политике. КПРФ – продаваемый и узнаваемый товарный знак, не
более того. На всех в партии власти мест не хватает, а порой она столь одиозна,
что с ней лучше не связываться. Именно так обстоит дело в Иркутске. Поэтому
бизнесмены, идучи на выборы, охотно примыкают к коммунистам,. Для КПРФ выгода
также очевидна – и финансирование обеспечивается, и известность, и успехи
приписываются ей же.
Каковы, однако, последствия такой системы с точки зрения развития
гражданского общества, многопартийности, демократии? Думается, самые плачевные.
Люди в который уже раз убеждаются в беспринципности политиков, в том, что
лозунги и призывы ровным счетом ничего не значат. Что идеологии и убеждений нет
и быть не может, а единственная цель кандидата
– любой ценой прорваться к власти. Так дискредитируется понятие
политической партии, выборов как механизма контроля обществом власти. Если не
возникает безразличия и недоверия относительно демократических процедур, то в
лучшем случае люди смиряются с мыслью, что выборы – это всего лишь возможность
показать фигу власти, не более того. Так, в Братске и в Иркутске голосовали
просто назло «Единой России», а не за коммунистов.
И новый мэр Иркутска уже не вспоминает, что он избирался как кандидат
от КПРФ. Не удивляйтесь, если он, в том случае что ему дадут доработать свой
срок и он захочет пойти на следующий, будет баллотироваться уже как кандидат от
«ЕР». Прецедентов достаточно – вспомним бывшего мэра Орла Александра Касьянова,
избранного от КПРФ вопреки «ЕР» и Строеву, а уже на следующий год
возглавлявшего партийный список «единоросов» на выборах в Госдуму.
Политика в России (если можно это назвать политикой) продолжает
коммерциализироваться и в то же самое время необратимо превращается в чисто
политтехнологическое действо, да еще управляемое сверху. Для Кремля это очень
удобно – любое его поражение при нынешнем уровне цинизма в обществе быстро
трансформируется в победу. Выигрывает выборы некий «коммунист» – не беда,
ведь уже завтра он единорос! Стоит заметить, что самые печальные
последствия такое положение имеет и для сторонников левых идей. КПРФ уже почти
двадцать лет лежит неподвижной колодой на пути у всего молодого и
прогрессивного на левом фланге. Никакой социал-демократизации нет и в помине. И
причиной тому – эгоистичная политика верхушки компартии, не желающей малейшего
покушения на свои привилегии и теплые местечки. Зюганова и Кє нынешняя ситуация
вполне устраивает, они горло перегрызут ради ее сохранения. КПРФ стабильно
получает свои 10 — 15% на думских выборах (на выборах в законодательные
собрания даже больше), заключает сделки с бизнесменами, и ее аппарат живет
припеваючи. Никакие перемены таким деятелям
даром не нужны, и потому у Кремля нет более верного союзника, чем коммунисты.
***
Власти Северной столицы – по примеру
Москвы, где сегодня в чести партработники застойных времен, – затеяли
гнусненькую кампанию по увековечиванию памяти Григория Романова и приняли
решение об установлении памятной доски на доме, где жил этот член Политбюро.
Питерская интеллигенция (определение поизношенное и многократно дискредитированное) обратилась по
сему поводу к городским властям с письмом, угрожая в случае исполнения замысла
поведать правду о Романове.
Да, времена меняются. Помнится, в марте
2000 года, когда Путин решил было направить Валентину Матвиенко на выборы в противовес Владимиру Яковлеву, питерские
газетчики смеялись над этим решением – мол, столь высококультурный город никогда не проголосует за Матвиенко,
бывшего комсомольского работника. Прошло три с половиной года, и питерцы таки
проголосовали за нее. А сегодня они уже готовы увидеть памятую доску в честь
Романова, серого, банального бюрократа-самодура, откровенного антисемита. В
период гласности много писалось о гонениях при нем на интеллигенцию, о
свирепости ленинградской цензуры и о многом другом. Сегодня фокус зрения
поменялся, и в Романове видят человека, много сделавшего «для развития родного
города».
Увы, современная Россия не знает, как
быть с советским прошлым. История не терпит пустоты, а принять в качестве
положительных примеров Бродского, Сахарова или Солженицына люди не готовы; вот
и возникают проекты по увековечению памяти Романова и ему подобных. Россия
после 1991 года не создала своих героев, а слепо двинулась по накатанной
советской колее, лишь немного подправив ее: в героях все те же Гагарин,
Королев, Курчатов, Жуков и т. п.
Я часто думаю: какая же черта нашей
текущей жизни является знаковой, преобладающей? Сегодня склоняюсь к ответу, что
это цинизм, отсутствие четких понятий добра и зла. Отсюда и проблемы с
пантеоном героев. Люди искренне недоумевают – зачем Коммунистическую улицу
переименовывать в улицу Солженицына, что плохого в Ленинском проспекте и что
хорошего в Вятке вместо Кирова? Нравственное очищение – самое трудное.
Оказалось, что легче запретить КПСС, провести приватизацию, чем приучить людей
быть гражданами, мыслить в нравственных категориях, верить в вечные ценности.
Все это – наследие советской власти, учившей: «…если он (век) скажет тебе
«солги» – солги». И от этого наследства
надлежит отказываться. Но как же трудно сделать первый шаг! Цинизм оказался
всеразрушающим и затягивающим. За двадцать лет сформировалось общество, чьим
культом стало именно безверие. В этом странном социуме, как в прилипчивой тине,
вязнут любые благие начинания, и, напротив, удача сопутствует инициативам столь
же грязным, как сама трясина.
А про стариков брежневского периода,
ныне поднимаемых на щит, хорошо писал покойный Лев Лосев:
Андроповская старуха
лобзнула казенный гранит,
и вот уже новая муха
кремлевскую стену чернит.
Деды – да которым бы в баньке
попарить остаток костей,
которым бы внучке бы Таньке,
подсовывать жменю сластей,
которым бы ночью в исподнем
на печке трещать с требухи,
которым бы в храме Господнем
замаливать горько грехи,
чего-то бормочут, натужась,
то лапку о лапку помнут,
то ножками выдадут ужас
считаемых ими минут.
Тоска в этих бывших мужчинах,
пугливых, гугнивых дедах,
в их мелких повадках мушиных,
в их черных мушиных следах.
Прости им, Господь, многоточья,
помилуй трухлявый их ряд.
Уж эти не ведают точно.
Да, собственно, и не творят.
***
Дмитрий Медведев провел заседание Госсовета, посвященное проблемам
экологии, и произнес на нем немало грозных слов. Даже позволил себе скрытый
выпад в адрес Владимира Путина: «Не знаю, почему у кого-то здесь родилось
ощущение, что Байкал относится к числу тем, исключенных из публичного
обсуждения. Кто это сказал?» Другими словами, решение премьера о
возобновлении производства на Байкальском ЦБК не окончательно. Медведев призвал
«раз и навсегда покончить с экологическим нигилизмом» и распек чиновников за
нерадивость.
Но, как всегда, самое важное осталось за кадром. Общественности
показали телевизионную картинку, демонстрирующую, как Кремль беспокоится об
экологии, а о том, что лежит в основе проблем, умолчали. В современном мире
охране природы, – как и здоровья общества, – принято уделять первостепенное
внимание. И тут президент прав. Но решаются такие задачи не кавалерийским
наскоком, не публичной руганью и угрозами, а кропотливой методичной работой
вместе с обществом и под его контролем.
Что мы имеем в России? И охрана природы, и использование ее ресурсов
сосредоточены в одних руках – Минприроды.
Сама по себе такая ситуация – абсурд. У нас нет даже отдельного министерства
экологии, а ведь в западных странах таковое ведомство одно из самых значимых и
уважаемых в правительстве. Охрана природы в России чрезвычайно
забюрократизирована. В чиновничьей иерархии органы экологического надзора
занимают подчиненное положение. Кто назовет с ходу имена их руководителей? Даже
я, профессиональный журналист и публицист, вынужден был лезть в Интернет, чтобы
узнать фамилию руководителя Федеральной службы по надзору в сфере
природопользования – настолько она не на слуху. Хотя именно этот человек должен
быть одним из самых узнаваемых чиновников в стране.
Впрочем, чему удивляться – почти двадцать лет он служил в КГБ, затем
административная работа в региональных органах власти; и вдруг его «ставят на
экологию». Его коллега из Федеральной службы по экологическому,
технологическому и атомному надзору также до назначения ни дня не занимался
природоохранными вопросами. Да и сам министр Трутнев видным экологом может быть
назван только иронически.
Министром экологии – раз уж у нас министры не политические назначенцы,
– должна быть известная публичная фигура, желательно профессионал в этом
вопросе. Можно привести такой пример: был во главе Министерства культуры Михаил
Швыдкой, и все знали, кто у нас министр культуры. Потом его сменили серые
посредственности, и данная сфера задвинулась куда-то на задворки. Даже Митволь,
при всех недостатках, шумной активностью привлекал хоть какое-то внимание к
своему ведомству, где, кстати, был лишь заместителем безликого руководителя.
Есть и еще один аспект проблемы. В годы бурного экономического роста
экологов оттесняли на обочину, чтобы они не мешали «прогрессу». А во время
спада производства они опять не в чести – еще помешают сохранению работающих
предприятий. Словом, без реальной общественной поддержки экология так и
останется в России в загоне.
***
Русскую блогосферу облетела запись встречи Владимира Путина
в Петербурге с участниками и
организаторами благотворительного литературно-музыкального вечера «Маленький
принц», где у премьера состоялся любопытнейший диалог с лидером группы «ДДТ»
Юрием Шевчуком, известным своей гражданской позицией. Это была редкая, даже
редчайшая возможность задать первому человеку в стране вопрос по существу. Шевчук
спросил Путина о действительно острых проблемах прямо, но корректно. Ответ же
он получил формально корректный, но совсем не прямой, а уклончивый, где все
как-то вкось и вкривь. Как заметил один из блоггеров, разговор Шевчука с
Путиным до боли напоминал беседы, которые двадцать с лишним лет назад вел с
представителями творческой интеллигенции Горбачев. Михаила Сергеевича
спрашивают: зачем он ввел танки в Вильнюс? Генсек отвечает, что он тут ни при
чем и вообще Литва должна выходить из СССР по советским законам, то есть не
выходить…
Так и Путин с Шевчуком –
премьера спрашивают об одном, а он ловко переводит разговор на другое. В целом
диалог примечателен своей бессодержательностью и принципиальным намерением первых
лиц не слышать оппонента. Лишний раз было подтверждено, что о власти надо
судить не по словам, а по делам – например, по разгону оппозиционеров, вышедших
31 мая на Триумфальную площадь. Действуя в рамках задаваемой Кремлем парадигмы,
добиться чего-либо невозможно, ибо оппозиция всегда будет в проигрыше и притом
– виновата.
В этом смысле упорная непубличность
главных фигур вполне понятна. Их могущество именно в возможности не давать прямые
ответы на прямые вопросы. Противоположное для нынешней российской власти смерти
подобно. Режим будет до последнего предела избегать неформального общения –
хоть со СМИ, хоть с
общественностью. И никаких иллюзий здесь
у граждан не должно оставаться. Попробуйте представить Путина, дискутирующего в
прямом телеэфире хотя бы с Зюгановым или Явлинским. Нет, даже вообразить
подобное не удастся.
И за этим одновременно кроется
и сильная сторона сложившейся политической системы, и ее слабость.