Политзаключенные и новый ГУЛАГ
Уже почти 6 лет мир живёт под знаком борьбы с «международным терроризмом». В результате во имя борьбы с терроризмом многие государства, включая западные демократии, позволили себе вернуться к психологической атмосфере и политической практике времен разгара холодной войны, идет настоящая атака на гражданские и политические права. Другое дело, что западные парламентарии, правозащитные организации, свободная пресса энергично сопротивляются попыткам исполнительной власти и спецслужб вернуть «старую добрую» атмосферу полувековой давности. Но необходимо отметить, что пока планка стандартов гуманитарного права снижена до уровня разгара холодной войны.
«Борьба с терроризмом», геополитические и геоэкономические соображения привели к снисходительному отношении Запада к отказу в демократии и широкомасштабным нарушениям прав человека на территории бывшего СССР. Это во многом привело к тому, что почти на всём постсоветском пространстве, за исключением балтийских государств, имела место авторитарная и даже тоталитарная реакция. Были разрушены или в значительной степени выхолощены демократические институты, идут политические репрессии, применяются пытки и внесудебные расправы, включая убийства, совершаемые спецслужбами. Такие события связывают обычно с Белоруссией или Узбекистаном. Но последним примером такого рода расправ стал и «умеренно-авторитарный» Казахстан. Сейчас идёт суд над организаторами и исполнителями убийства видного оппозиционного казахстанского политика Алтынбека Сарсенбаева. Уже выяснилось, что к его похищению и, возможно, непосредственно к убийству причастны сотрудники Комитета Национальной безопасности (КНБ).
I. СНОВА – «ВРАГИ НАРОДА»
Антидемократическая реакция в полной мере затронула и Российскую Федерацию. Через шесть десятилетий после принятия Всеобщей декларации прав человека, через 16 лет после того, как Декларация «О государственном суверенитете РСФСР» впервые в отечественной истории гарантировала нашим согражданам права и свободы, предусмотренные общепризнанными нормами международного права, в том числе, Европейской Конвенции, граждане Российской Федерации и находящиеся на её территории иностранцы всё также рискуют стать жертвой политических преследований и пыток, как подданные какой-нибудь тоталитарной диктатуры.
За последние 6 лет в нашей стране очень многое сделано для проведения и «точечных», и массовых репрессий.
1. Прежде всего, создано идеологического обоснование репрессий. Через прямо и косвенно контролируемые государством СМИ идёт настойчивое внедрение картины мира, в соответствие с которой Россия является жертвой заговора враждебных сил – внешних (прежде всего, США), и внутренних («олигархи», исламские диссиденты, правозащитники, демократы). Воссоздан культ полицейского государства – сильной неразборчивой в средствах власти, которое только и может спасти государство от «коварных богачей», преступников (преимущественно – инородцев), исламских радикалов («ваххабитов») и хаоса анархии.
2. Всё более «эластичное» антиэкстремистское законодательство приблизилось к тому пониманию «подрывной [антисоветской] деятельности», которое было в сталинском законодательстве. Например, публичные выступления, «допускающие» или «вызвавшие экстремизм», акции гражданского неповиновения. Даже старых – узких рамок оказалось достаточно для осуждения правозащитников Юрия Самодурова (директор Музея и Общественного центра имена А.Сахарова) и Станислава Дмитриевского (редактор газеты «Право-защита») – по абсурдному обвинению в «разжигании религиозной и межнациональной вражды». Новые поправки в закон создают условия для политических преследований любых протестующих или выпадающих за рамки формирующейся государственной идеологии.
Характерной иллюстрацией формирования «обще-сборного обвинения» стали попытки соединить обвинения в экстремизме скинхедов — с правозащитниками и «актуальными художниками» (на 10 «Всемирном Русском народном соборе»), фашистов – с либералами и коммунистами (этим отличилась сенатор Нарусова), а собирателя арбузных корок Рогозина – с Лимоновым, Березовским, Гусинским и Невзлиным (это – обращение 13 губернаторов).
3. В результате судебно-правовой «реформы» и усилий Генеральной прокуратуры отлажена система гарантированного вынесения обвинительных приговоров, принятия судебных решений в пользу власти и давления на адвокатов, получившая презрительное наименование «басманного правосудия».
Политические «заказные» процессы в Москве дали «зеленый свет» для расправ над независимыми предпринимателями в регионах, которых местная власть сочла «опасными» — «малые дела ЮКОСа».
Только в условиях такого «правосудия» возможны те приговоры к нескольким годам тюрьмы за несанкционированные демонстрации в общественной приемной Администрации Президента РФ или за вывешивание плаката из окна гостиницы, которые были вынесены активистам НБП.
Прошла серия процессов над членами «партии» «Хизбут-Тахрир аль-Ислами», носящие все признаки «охоты на ведьм» — мусульмане в разных регионах были осуждены за членство в организации, тайно объявленной Верховным Судом РФ «террористической». Российские правозащитники признали их политзаключенными.
На готовность властей к новым видам массовых преследований оппозиции указывает масштабная, цинично-антиконституционная операция с использованием провокаций, угроз и арестов участников конференции «Другая Россия» и Второго Российского Социального Форума во многих регионах.
4. В России приняты, но незаконно засекречены нормативные акты, санкционирующие «коллективное наказание» целых населённых пунктов, расправы (вплоть до бессудных казней) и интернирования в импровизированных центрах дознания, т.н. «фильтрационных пунктах». Только случайно стало известно об изданном Приказе Министерства внутренних дел России № 870-ДСП от 10 сентября 2002 г. (подписал ещё Борис Грызлов), и Приложение №1 «О действиях МВД в чрезвычайных обстоятельствах» к этому приказу. Только после долгих протестов правозащитников в этот приказ были введены косметические изменения – «фильтрационные пункты» были переименованы в «пункты проверки документов лиц, выходящих из зоны чрезвычайных обстоятельств», а «ликвидация на месте» заменена на «пресечение преступной деятельности». Хотя это приказ до сих пор не опубликован и, несмотря на все заверения Минюста, тем самым, не имеет законной силы. Нет сомнений, что аналогичные закрытые приказы существуют у всех силовых ведомств, из представителей которых «в чрезвычайных обстоятельствах» (тоже не установленное законами понятие) должны формироваться «штабы».
Примерами таких «коллективных наказаний» стали зачистки и карательные действия на Северном Кавказе, в первую очередь, в Чечне, Ингушетии, Дагестане, Кабардино-Балкарии (жесточайшие гонения на верующих мусульман), а также «избиения городов» — события: в Элисте, Республика Калмыкия (октябрь 2004г.), Благовещенске, Республика Башкортостан (декабрь 2004 г.), Бежецке и Рождествено, Тверская область (март 2005 г.)… Последним примером расправы стал беспрецедентный расстрел ОМОНом митинга протеста против коррупции в Докузпаринском районе (Дагестан) 25 апреля этого года, когда один человек погиб, а несколько было ранено. Для расследования таких расправ правозащитники создали общественные комиссии.
Необходимо отметить, что жестокость и широкое применение милицией пыток спровоцировало появление симптомов полноценного вооруженного гражданского конфликта. В Дагестане – это такое явление как антимилицейский индивидуальный террор, а в Кабардино-Балкарии — восстание 13 октября 2005 года в Нальчике.
5. Сейчас в России быстро растёт число политических заключенных, расширяются политические репрессии. Очевидно, что при нынешнем размахе преследований, список политзэков далеко не полон. Часть из них, наиболее известную, можно условно сгруппировать по следующим категориям:
-жертвы шпиономании: ученые Игорь Сутягин и Валентин Данилов (приговорены к 14 и 13 годам соответственно)
— жертвы «дела ЮКОСа»: предприниматели Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, юрист Светлана Бахмина;
— активисты «Национал-большевистской партии»;
— обвиняемые в «ваххабитстве» и «хизбут-тахрирстве» (термин следователей);
— адвокат Михаил Трепашкин (стал жертвой преследований за разоблачение неблаговидных действий спецслужб, в т.ч. во время терактов (взрывы домов в 1999 г., «Норд-Ост»).
Необходимо упомянуть случай с Зарой Муртазалиевой (студентка-чеченка, ставшая жертвой провокации спецслужб, слепивших заговор), в отношении которой уместно говорить о статусе «узник совести».
Нам известны многочисленные случаи возбуждения уголовных дел против общественных активистов по всей стране.
6. Разговор о репрессивной политике в России невозможен без упоминания пыток и превращения тюремно-лагерной системы в новый ГУЛАГ.
Ситуации с пытками и избиениями всё время ухудшается, приобретает новое качество. Дело дошло до того, что в июле прошлого года было создано Движение борьбы с пытками, зачистками и фильтрациями «Россия избитая». Его учредили представители инициативных групп из тех мест, где прошли милицейские зачистки, «фильтрации» и другие виды коллективных наказаний. Необходимо отметить, что распространение пыток и массовых избиений в России происходит в прямой взаимосвязи с вооруженными действиями, зачистками и пыточной практикой в «фильтрационных пунктах» на Северном Кавказе, в том числе и потому, что десятки тысяч сотрудников МВД получили в Чечне «богатый карательный опыт».
Очевидна и связь между пыточной эпидемией в России и той латентной легализацией пыток и интернирований, которая произошла, начиная с октября 2001 года, в рамках так называемой «борьбы с международным терроризмом». Такая «борьба с терроризмом» чрезвычайно подняла планку допустимого (до уровня разгара холодной войны), а российские власти вовсю используют попустительство правительств стран Запада.
В России пытки (иные виды издевательств и унижений, а также угрозу их применения в дальнейшем мы будем именовать их общим родовым понятием ПЫТКА) получили наибольшее распространение в трех областях.
1. Пытки на стадии предварительного дознания в правоохранительных органах, где их применением обеспечивается значительная часть «первичных» признательных показаний, на которых потом строится приговор. Необходимо отметить, что надежды жертв пыточного следствия на то, что им удастся отказаться от вырванных пыткой показаний на суде очень часто оказываются иллюзорными. Как и во времена ежовщины, пытка обеспечивает торжество «царицы доказательств» — признания вины. К сожалению и позору, пыточное следствие, широчайшее распространение которого, по сути, стало общеизвестным фактом в российском обществе, принято как неизбежное зло.
2. Пытки как элемент коллективного наказания, элемент политики репрессий и терроризирования населения конкретной местности.
3. Пытки в «закрытых» учреждениях (армия и места заключения), где они служат для обеспечения полной покорности и обезличивания. Ситуация в армии в некоторой степени освещается в СМИ, но материалы о расправах в местах лишения свободы, о превращении Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН РФ) в систему концлагерного типа почти недоступны общественности. Однако собранные правозащитниками доказательства однозначно свидетельствуют, что за время несколько последних лет, под руководством генерал-полковника внутренней службы Юрия Калинина, ФСИН превратился в новое издание ГУЛАГа. Карательная политика в местах заключения спровоцировало несколько масштабных ненасильственных акций протеста, самой значительной из которых стали события в Льгове, Курской области в конце июня 2005 года. Причём, тот факт, что волна протестных выступлений заключенных (в том числе, сопровождающихся массовым членовредительством) вызвана грубым нарушением прав человека именно со стороны тюремных властей, официально заявили и Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации Владимир Лукин и Юрий Чайка, в качестве федерального министра юстиции.
Если рассматривать проблему политических преследований в аспекте НОВОГО ГУЛАГа, то и здесь можно отметить ухудшение относительно брежневских лет. Политзаключенные не содержатся в отдельных лагерях, а, как формально признанные уголовниками, разбросаны по стране, как правило, за тысячи километров от дома и таким образом, чтобы максимально осложнить свидания. Для давления на политических заключенных используют именно тюремщиков. Из самых известных примеров: целая серия незаконных наказаний, наложенных на Михаила Ходорковского, провокация против него, когда напавший и ранивший его в лицо, заключенный, был даже не признан совершившим преступление (!), серия провокаций и незаконных взысканий в отношении Михаила Трепашкина, лишение его необходимой медицинской помощи.
II. АРХИПЕЛАГ ФСИН
Материалы, имеющиеся у правозащитников, указывают на то, что в последние годы произошли принципиальные изменения в системе ФСИН РФ – она полностью вышла из-под общественного и административного контроля. Практически все ранее существовавшие возможности для визитирования со стороны правозащитников, экспертов Уполномоченного по правам человека и даже депутатов – закрылись. Пускают, как правило, в беспроблемные учреждения и по проверенным маршрутам: библиотека-столовая. Оперативный допуск был закрыт даже для работников Минюста. Телеграммой №10/1-50Т от 16.01.2006 г. Ю.Калинин определил, что допуск представителей СМИ для съемок в учреждениях ФСИН – «только по согласованию с ФСИН РФ»!
В результате в бесконтрольной системе ФСИН стала отрабатываться технология контроля над заключенными, имеющего аналоги только в тоталитарных системах. Прежде всего, это создание целых «пресс-зон» — мест заключения, где для получения признаний (и самооговоров), а также для «коррекции поведения» (психологического слома) применяются пытки. Ещё одной тоталитарной новацией стало превращение так называемых «секций дисциплина и порядок» (СДП) отряды заключенных-тюремщиков, часто выполняющих функции «капо» в нацистских концлагерях (или, если угодно, более близкое сравнение функции кадыровского спецназа). Эти отряды СДП получают функции оперативного контроля над заключенными, но, в отличие от официальных охранников, их деятельность не регламентирована законом, поэтому они способны на безнаказанный «беспредел».
Но такой тоталитарный режим в уголовно-исполнительных учреждениях вовсе не препятствует, например, разгулу коррупции. Так поступают сообщения о многочисленных случаях смерти заключенных в учреждениях Ленинградской области от передозировки наркотиков!
Существенным элементом «Нового ГУЛАГа» стал «коллаборационизм» между криминальными авторитета и администрацией в защиту с целью подавления протестов против грубого нарушения прав заключенных (характерным примером этого служат события после протестов во Льгове июне-июле 2005 г.). Таким образом, руководству ФСИН удалось создать изощренную систему пыточного контроля над заключенными, включающую и тюремщиков, и заключенных-красноповязочников, и «воров в законе».
Необходимо обратить особое внимание на то, что даже одной угрозы отправки подозреваемого в изолятор, имеющий репутацию «пресс-зоны», достаточно, чтобы он подписывал нужные следователю показания. Так, например, обстоит дело с печально известными ИК-1 (пос. Ягул, Завьяловского района, Республика Удмуртия), ИК-2 (Екатеринбург) и ИК-3 (Льгов, Курской области), где избиения вызвали выступление сотен заключенных в ночь на 27 июня 2005 г. На самом деле, список таких зон достаточно обширен. По неполным данным, такие учреждения сосредоточены в двух десятках регионах (сейчас уточняются данные по порядка 40 таких «пресс-зонам»).
Кроме того, имеются обращения об отвратительном питании и отсутствии необходимо лечении заключенных больных туберкулёзом, гепатитом и ВИЧ-инфицированных, совместное содержание больных и здоровых. Очень важно отметить, что при наличии доброй воли со стороны администрации, пребывание в колонии может быть вполне терпимым, порядок – поддерживаться без пыток и концлагерных приемов, осужденные – могут работать и зарабатывать.
***
Из полученных от заключенных и их родственников писем и заявлений вырисовывается следующая методика расправ в пресс-зонах. От вновь прибывших требуют записываться в секцию «дисциплины и порядка» (СДП). В случае отказа, жизнь заключенных превращается в ад: на них обрушиваются избиения и издевательства, вплоть до изнасилований и убийств, со стороны красноповязочных «капо», избиения и незаконные преследования от администрации. Очень важной проблемой является многомесячное содержание заключенных в различного рода «внутренних тюрьмах», где режим серьезно отличается от режима отбывания наказания, определенного судом в приговоре. По сути, во внесудебном порядке на осужденного накладывают новое наказание. В первую очередь, необходимо отметить созданные в 1997 году Указом Президента Ельцина ПФРСИ (подразделения, функционирующее в режиме следственного изолятора) – в которых подследственные — еще не признанные виновными! — уже находятся на территориях колоний. Самым ужасным примером внесудебного ужесточения являются – по решению администрации колонии — бесконечные помещения в ШИЗО (штрафные изоляторы — до 15 суток, но можно повторять до бесконечности), в ПКТ (помещение камерного типа – до полугода), единое помещение камерного типа (ЕПКТ – до 12 месяцев без следствия и суда) и в барак, где «специальные условия содержания» (СУС – неограниченно, до 2-3 лет). В таких бессудных «внутренних тюрьмах» заключенные лишены или серьезно ограничены в переписке, доступе к правовой литературе, посылках и свиданиях.
Доходит до того, что в тех случаях, когда родственникам удается даже вызвать к заключенным, сообщившим о пытках и избиениях, адвокатов или представителей общественных организаций, лично не знающих жертв, то им «подсовывают» активиста, торжественно заявляющего, что он, дескать, никаких жалоб не имеет и защитников видеть не желает. Так, например, произошло при посещении после событий в мордовских лагерях (на месте сталинского Дубровлага), где в марте 2006 г. были избиты десятки заключенных. К моменту прибытия адвоката и представителя аппарата Уполномоченного по правам человека РФ жертвы избиений были спрятаны в «зиндан» — в яме под магазином, замаскированы досками. Затем этих заключенных спешно развезли по уделённым регионам.
Из исправительной колонии (ИК-1) в пос. Ягул (Завьяловский район Удмуртской республики) правозащитники получили сообщения о бесчеловечных и изощренных издевательств со стороны тюремщиков: избиения, многомесячное содержание в ШИЗО, обливание зимой из брандспойта. Заключенных опускали головой в унитаз, заставляли лизать пол… В результате – люди глотают проволоку и гвозди, чтобы вырваться из этого застенка.
Еще один пример расправы. 19 июня 2006 г. от адвокатов Т.Г.Ахмедовой и Е.Л.Липцер поступили сведения о необычайно жестоком и абсолютно неспровоцированном избиении спецназом нескольких заключенных в Нижнеангарском изоляторе временного содержания (ИВС) Северобайкальского р-на (Республика Бурятия). Избиение произошло после возращения подсудимых из суда, где был объявлен перерыв. Еще одним способом давления на заключенных руками заключенных является такая практика, как фактическое превращение колоний-поселений в общую зону путем использования заключенных, совершивших тяжкие преступления, и переведённых в колонию-поселение «за хорошее поведение». Естественно, что, используя улучшение своего положения и надеясь на УДО, такие заключенные становятся послушными орудиями для давления и расправ над теми, кто не совершил серьезного преступления, но стал объектом преследований со стороны администрации. Это превращает в фикцию идею создания колоний-поселений как учреждения отделенного от тех, в которых находятся осужденные с куда более серьезными статьями.
Такая технология преследований вскрылась, когда правозащитники изучили ситуацию в ИК-13 г. Нижний Тагил, где находится политзаключенный – адвокат Михаил Трепашкин. Эта колония-поселение создана внутри территории колонии общего режима, т.е. находящиеся в ней оказываются – вопреки решению суда, определившего им наказание — полностью лишены свободы.
***
Ситуация в колонии ИК-13 (но уже Калининградской области) даёт понятие об ещё одном аспекте пыточного обращения. По свидетельству заключенных и их родственников, на этом «острове» Нового Архипелага ГУЛАГ, цитируем «качество оказания медицинской помощи таково, что составляет реальную УГРОЗУ жизни: тотальное отсутствие медикаментов, отказ в госпитализации в стационарные учреждения, невозможность проведения медицинских освидетельствований и отсутствие врачей-специалистов, дает право отказывать в приеме медицинских препаратов от родственников, ссылаясь на отсутствие «рецепта от врача». Годами заключенные не могут пройти медико-социальную экспертизу (МСЭ) для оформления группы инвалидности. Огромное количество заражений туберкулезом, гепатитами и ВИЧ-инфекцией ранее здоровых заключенных».
***
Примером целого комплекса пыточных технологий служат письма заключенного Виталия Князева, участника льговских событий, пришедшее в Движение «За права человека» из Комсомольска-на Амуре. Князев был единственным заключенным, который обратился в Европейский суд по правам человека и, несмотря на зверские пытки (жгли электрокипятильником!), угрозы и давление со стороны криминальных авторитетов, жалобу свою не отозвал. Другой заключенный – Алексей Шатунов, единственный признанный пострадавшим от действий руководства колонии, жалобу в Страсбург отозвал.
***
Завершив обзор пыточной практики в тюремно-лагерной системе, обратимся к милицейским пыткам на стадии следствия.
Движению «За права человека» неоднократно приходилось выступать в защиту граждан, обвинение против которых построено на «чистосердечных признаниях» (например, именно так, не мудрствуя лукаво, велели пермские дознаватели писать осужденному за якобы совершенное убийство Федосееву Виталию Серафимовичу, который в момент преступления отвозил дочку в детский сад).
***
Самый последний пример пыток — ситуация с Умахановым Асланом Муцаевичем, ставшей известной благодаря активности правозащитника Владимира Шаклеина (Уральский межрегиональный центр по правам человека, ООД «За права человека». Этой ситуацией сейчас занимается Верховный Комиссар по правам человека Совета Европы.
Умаханов, чеченец по национальности, с 29 марта 2006 г. находится в СИЗО-1 гор. Екатеринбурга под стражей по ст. ч.2 ст.126 УК РФ (похищение человека). Само дело заведено еще в феврале 2005 г. и адвокат Аслана Умаханова В.П. Синанов утверждает, что у правоохранительных органов не было оснований для преследования обвиняемого. С целью добиться нужных следствию показаний, представители УБОП “вывозили” Умаханова из СИЗО 12 апреля 2006 г. и учинили изощренные пытки (“удушением с помощью пакетов”, избиениям, применением “электротока”, угрозами дальнейших пыток, в том числе членов семьи и оскорблениями по национальным признакам). После вынужденных «признаний под диктовку о явке с повинной”, Аслан Умаханов затем в СИЗО засвидетельствовал травмы после пыток и вместе со своим адвокатом В.Синановым 2 месяца требуют от работников прокуратуры (соответствующего районного и областного прокуроров, зам. генерального прокурора по УрФО), других представителей властных органов, восстановления законности в связи с преступными деяниями представителей правоохранительных органов, однако официальных ответов о принятых мерах по восстановлению законности — не получено. 20 июня, когда Умаханова привели в суд, его сестра — Ибакова Сажан Муцаевна увидела, что он еле двигается, его правая нога почти обездвижена. Беременной супруге Умаханова – Залине, матери 3—летнего ребёнка идут непрерывные угрозы по телефону с требованием признанием Асланом «своей вины».
В связи с чрезвычайными обстоятельствами нарушения прав Аслана Умаханова (пытки обвиняемого с целью получения «нужных» для следственных органов «признаний»), данное дело (по свидетельствам адвоката Синанова В.П. и родственников А. Умаханова) — принято к производству Верховным Комиссаром Совета Европы по правам человека Томасом Хаммарбергом 9 июня 2006 г.
III. КАВКАЗСКОЕ ГЕСТАПО
О пытках в отделениях внутренних дел, фильтрационных пунктах и местах тайных допросов спецслужб (федеральных и кадыровских) на территории Чеченской Республики сообщалось очень много. Несмотря на многократные официальные уверения со стороны федеральных властей и алхановско-кадыровской администрации о нормализации ситуации в Чечне, эта тема неоднократно поднималась в докладах российских и международных правозащитных организаций, фигурировала в резолюциях и заявлениях ПАСЕ и ОБСЕ. На весь мир прозвучало разоблачение, сделанное Правозащитным центром «Мемориал», сотрудники которого осмотрели и провели видео-и фотосъемку пустующих зданий в столице Чечни, в которых до 27 мая размещалась Оперативная группа МВД РФ Октябрьского района г. Грозного, а ранее Временный отдел внутренних дел (ВОВД) этого района… В подвалах этих зданий содержали задержанных и арестованных, пытали и убивали людей. В ночь на 31 мая 2006 г. неизвестными в подвалах здания, где располагались камеры для задержанных и арестованных, были уничтожены сделанные на стенах надписи, а в настоящий момент это здание уже снесено. Бригада строителей для его сноса была направлена туда уже на следующий день после того, как оперативная группа МВД РФ покинула место дислокации. Все следы пыточных застенков уничтожены, а власти опровергают само их существование. По фактам исчезновения задержанных и пыток в Октябрьском ВОВД прокуратура ЧР возбудила несколько уголовных дел, но лишь одно из них было частично расследовано» (данные Правозащитного Центра «Мемориал»).
***
Пыточная практика дагестанской милиции, включая жесточайшие истязания и гомосексуальные изнасилования подозреваемых, в т.ч. подростков, достаточно известна. Последним примером насилия со стороны дагестанской милиции стал жестокий разгон мирного митинга у села Мискинджа (Докузпаринский район) 25 апреля 2006 г. В результате один человек погиб от огнестрельного ранения спецсредством в сердце, еще трое были ранены, а десятки – были задержаны, в течение нескольких дней содержались в Докузпаринском РОВД, где подвергались жестоким избиениям и запугиваниям.
***
От десятков жителей Кабардино-Балкарии поступали заявления с перечислением пыток и изощренных издевательств, которым подвергались лица, которых считали «слишком активными» мусульмане и их родственники. Вина за эти пытки лежит на местной милиции во главе с бывшим республиканским министром внутренних дел генералом Хачимом Шогеновым (сейчас переведен на должность советника президента КБР). Эти истязания верующих называются в качестве одной из основных причин трагических событий 13 октября 2005 г. в Нальчике.
IV.ВЫВОДЫ
1. В путинской России созданы юридические, идеологические и политические условия для проведения репрессий, как против политических оппонентов, так и против целых категорий населения.
2. Репрессии становятся повсеместной практикой, число политзаключенных достигло уровня брежневских времён. Гражданское общество должно постоянно выступать за освобождение политических заключённых.
3. Пытки (в самом широком понимании этого термина) стали привычным инструментом правоохранительных органов. Есть основания полагать, что их применение существенно расширилось в качестве компенсации формального расширения гражданских прав и требований обеспечения европейских гуманитарных стандартов, в первую очередь, улучшению правовых гарантий подозреваемым, подсудимым и заключенным. С этой точки зрения, «выбивание» необходимых признаний на первой стадии дознания и создания целой системы пыточных уголовно-исполнительных учреждений (известных, как «пресс-зоны»), формирование так называемых «секций дисциплины и порядка», ставших, по сути, нелегальными вспомогательными отрядами лагерной охраны – служит восстановлению временно утраченного силовыми структурами тотального контроля над личностью. Таким образом, система ФСИН («зона») стала лабораторной моделью торжества тоталитарной реакции, некоей тенью, отбрасываемой деспотическим будущем России.
4. Главными причинами распространения пыток стали:
а) закрытость учреждений ФСИН РФ и иных правоохранительных ведомств, а также вооруженных сил от гражданского контроля;
б) откровенная слабость выполнения прокуратурой надзорных функций; либо, очень частое преступное попустительство со стороны прокуратуры. Это объясняется корпоративной солидарностью прокурорских работников и возможностью пользоваться «признательными показаниями» — как результат пыток;
в) информационная война, которую ведут пиар-структуры силовых ведомств с правозащитниками, информационная блокада любого непредвзятого диалога о ситуации в пенитенциарной системе.
5. Личную ответственность за массовое и грубое нарушение прав человека правоохранительными структурами несут министр внутренних дел РФ Р.Нургалиев и начальник Федеральной службы исполнения наказания РФ Ю.Калинин. Они должны быть отправлены в отставку.
6. Необходимо как можно скорее принять закон о гражданском контроле, а также принять ряд подзаконных актов, обеспечивающих реальные возможности для визитирования со стороны представителей правозащитных организаций, запрет дискриминационной практики, при которой администрацией учреждений ФСИН осуществляется цензурирование результатов мониторинга соблюдения прав заключенных, полученных во время визитирования.
7. Правозащитными организации должны инициировать создание системы независимого общественного контроля и мониторинга ситуации в конкретных местах лишения свободы, в т.ч. с активным привлечением родственников заключенных и депутатов местного самоуправления и региональной законодательной власти.
8. Должно быть развёрнуто широкое общественное общенациональное движение против пыток.
9. Административная независимость ФСИН РФ должна быть отменена, а ведомство возвращено в состав Минюста РФ. Вне личности нового министра (хорошо нам знакомого В. Устинова), это структурное изменение важно для будущего. Должна быть обеспечена полная независимость оперативных частей в учреждениях уголовно-исполнительной системы от других правоохранительных органов.
10. Функции следствия и надзора, сосредоточенные сейчас в рамках прокуратуры, должны быть ведомственно полностью разделены, чтобы лишить следователей прокуратуры искушения пользоваться признаниями, полученными пыточным путём.
11. Признательные показания, полученные на стадии дознания и предварительного следствия, не должны учитываться судом.
12. Должны быть распущены так называемые «секции дисциплина и порядок» (СДП) и установлен абсолютный запрет на создание самодеятельных структур из заключенных, на которые в том или ином виде возлагались бы оперативно-контрольные функции.
13. Должны быть опубликованы все подзаконные акты правоохранительных органов, касающиеся взаимоотношений с гражданами. В первую очередь должен быть снят гриф с любых документов, затрагивающих права и свободы. Должны быть немедленно отменены как антиконституционные такие нормативные акты, как скандально известный Приказ МВД РФ №870-дсп от 10.09.2002 г., приложение к нему №1 (о действиях в чрезвычайных обстоятельствах) и аналогичные приказы в других силовых ведомствах.
14. Должен быть введен абсолютный запрет на применение ОМОНа и частей внутренних войск для пресечения мирных гражданских акций, даже носящих несанкционированный характер.