ТАНЦЫ НА «ТИТАНИКЕ»
Многие мои коллеги все искуснее уходят от правила называть вещи своими именами. Например, Игорь Бунин предлагает политический режим, который наступит в России сразу после президентских выборов 2008 года, именовать «диархией». Между тем в политологии под таким термином обычно подразумевается мягкий и нестабильный авторитаризм. Уж не его ли имел в виду докладчик? Глеб Павловский вел речь о «политическом классе» как «среде, в которой концентрируется заключение большинства экономических сделок». При использовании общепринятых понятий можно было бы выразиться короче и яснее – «среда, в которой правит тотальная коррупция».
Тема моего выступления – «Контролируемые выборы в условиях суверенной демократии» – тоже имеет отношение к переименованиям, поскольку содержит термин «суверенная демократия», очень мало относящийся к демократии в политологическом понимании этого слова. Демократия – это, как известно, публичная, прозрачная, осуществляемая по стабильным правилам, честная (в смысле равенства условий) политическая конкуренция. Что же касается суверенной демократии, то если у этого новообразования и есть какой-то смысл, он состоит в том, что мы суверенны именовать демократией отсутствие упомянутой выше конкуренции.
Одна из главных характеристик суверенной демократии — контролируемые выборы. Причем, похоже, что чем демократия суверенней, тем более контролируемы выборы. Вот несколько важных специфических черт таких суверенно-демократических выборов.
Использование административного ресурса. По масштабам оно за последние годы достигло космических величин. В результате равные стартовые условия стали фикцией. Оппозиционные партии не регистрируются, неугодные демонстрации разгоняются, доступ любых потенциальных конкурентов на телевидение практически исключен и т.д.
Избирательное законодательство (в частности, положение о 7-процентном барьере) не учитывает реальной структуры политических предпочтений и заведомо отсекает от участия в борьбе за депутатские кресла небольшие партии — прежде всего либеральные. В итоге значительные слои населения никак не представлены в парламенте и совершенно безгласны. Нечувствительно это законодательство и к явке избирателей. Вообще говоря, для того чтобы наше избирательное законодательство стало в своем роде совершенным, надо было бы принять еще одну поправку – о необязательности самих выборов. Вот тогда все будет действительно замечательно.
Ситуацию усугубляют законы, направленные «против экстремизма». Конечно, борьба с экстремизмом на правовой основе идея, достойная всяческого одобрения. Но, похоже, что наши законы об экстремизме блокируют возможность любой сколько-нибудь серьезной критики власти. Демократично ли это? По-моему, нет. Суверенно? О да. Вполне логично, что теперь власть стремится ограничить роль иностранных наблюдателей, осуществляющих контроль над выборами.
Иначе говоря, мы готовимся к выборам без реальной конкуренции, на которых победа нынешней политической элиты (или, пользуясь термином Г. Павловского, коалиции Путина) гарантирована более чем на 100%. Впрочем, некоторые склонны рассматривать борьбу между Единой и Справедливой Россиями как очередной зародыш политической конкуренции. Может быть. Не могу, однако, исключить, что при смене правящей коалиции эти партии развалятся, как в свое время развалился «Наш дом — Россия». Бог знает, что ждет нас в будущем. Но сейчас смотреть на яростную борьбу двух близнецов за административный ресурс и любовь президента мучительно скучно. Так скучна бывает любая слишком затянутая пародия.
Зеркало нашей политики — пиар. Более того, временами он ее заменяет. Пафосные пиар-декларации порой всерьез считаются политическими ходами и даже с долгосрочной политической стратегией. Примером может служить лозунг «Россия — великая энергетическая держава».
При торжестве суверенной демократии рынок пиара, во-первых, сузился (из-за сужения сферы выборов и ослабления публичной политической конкуренции) и, во-вторых, прекратил движение в сторону конкурентного. Если раньше важнейшими инструментами борьбы в этой сфере были качество продукта, цены и «откат», то сейчас такими инструментами стали лояльность центральной власти и опять же «откат». С подобными инструментами это уже не рыночная конкуренция, а что-то совсем другое. Позволю себе утверждать, что там, где нет полноценной публичной, институционализированной и прозрачной конкуренции между политическими силами, пиар перестает быть самим собой и превращается в пропаганду и промывание мозгов. Среди пиарщиков моральные оценки все больше замещаются оценками «эффективности». Я не пиарщик и потому на промывание мозгов смотрю с прискорбием. По-моему, это растление «малых сих».
В этих условиях качество связей власти и ее сателлитов с общественностью резко снижается. Пиар становится все более грубым и глупым. И Единая, и Справедливая России откровенно используют ностальгию по СССР. На постерах и плакатах советское безвкусие обращено в кич и в качестве такового предложено публике, которая принимает его за чистую монету и с радостью потребляет. Образ президента кроится по старым добрым калькам «самого человечного человека» – строгого, заботливого, мудрого и, конечно же, незаменимого. Стилистика массовых праздников целиком заимствована из арсенала развитого социализма. Почти все политические силы бросились использовать понятия «справедливость» (иногда вплоть до уравнительности), «стабильность», «державность» и «антизападничество». Таким образом, сегодня пиар активно и незатейливо культивирует комплексы невротизированного постсоветского сознания. А мог бы работать на улучшение психологического климата и общественной нравственности. Принципы пиара просты: чем больше акций и чем они злее, тем лучше.
В итоге все это порождает в максимальном количестве агрессивный «совок». Есть, разумеется, исключения, но они погоды не делают. Причем мы еще далеки от предельного накала. Я с трепетом думаю, во что превратится пиар ближе к концу 2007 года. Опыт Украины 2004-го и акции у эстонского посольства в Москве надежд на изысканность будущих кампаний не вселяют. Впрочем, если бы дело ограничивалось собственно пиаром! Но ведь он формирует у нас стиль политики, влияет на эмоциональный климат общества и довольно часто оказывается одним из главных факторов, определяющих конкретные политические решения. Вот почему я скептически думаю о политических перспективах.
Я согласен с Павловским в том, что распад путинской коалиции неизбежен и представить, в каких формах этот распад будет происходить, сейчас невозможно. Но вот каково будет состояние «окружающей среды» данного процесса, думаю, понятно уже сейчас.
Путинская коалиция будет распадаться при массовом осознании того, что страной упущены фантастические возможности, которые были у нее благодаря высоким ценам на нефть и относительно благоприятным внешнеполитическим условиям. И что основные причины этих упущенных шансов – коррупция и перераспределение собственности. Кроме того, процесс распада будет происходить на фоне глубоких деформаций массового сознания, усиленных нынешней пропагандой. Одна из самых опасных из таких деформаций — постоянно нарастающий национализм. При этом в стране нет сколько-нибудь эффективной системы сдержек и противовесов (нынешний Совет Федерации уже не тот, что прежде, региональные элиты дезорганизованы, про политические партии смешно и говорить) и коррупционной разложенности госаппарата. О нарастании коррупции легко судить по рыночным ставкам «отката» за получение государственных контрактов. Еще несколько лет назад она не превышала 10% стоимости контракта. Сейчас, по словам предпринимателей, она составляет примерно 50%. Наконец, процесс будет проходить в отсутствие сколько-нибудь влиятельных политических фигур от оппозиции. При контролируемых электронных СМИ им просто неоткуда взяться.
Во что все это может вылиться, предсказывать не берусь. Но считаю ситуацию опасной. Хотя и в обществе, и в элитах опасность как будто не ощущается. На поверхности скорее благостные настроения, если не эйфория. Чем-то это напоминает танцы на «Титанике».
Г. Павловский говорил о «запросе на Путина» после 2008 года. По-моему, это очередная пиар-иллюзия. Любой новоизбранный президент весьма скоро захочет реальной, а не номинальной власти. Да и общество будет видеть в нем реального главу государству. Кресло у нас все-таки играет решающую роль. Разумеется, появление на высшем посту человека ресурсно слабого замедлит снижение общественного авторитета бывшего президента. Но и это обстоятельство неспособно остановить процесс забвения.
И последнее. Я уверен, что без «либеральной прививки» Россия не сможет полноценно развиваться. Если мы хотим стать нормальной постиндустриальной страной, необходимо создать в обществе условия, в которых максимально раскрывалась бы инициатива каждого человека. Такие условия создаются при уважении к праву и к свободе личности, толерантности как принципе политики. С огосударствливанием экономики и агрессивной мифологией они не имеют ничего общего.