В полку Чавеса прибыло
Таким образом, последний бастион в Латинской Америке пал (Колумбия — особый случай). На континенте ныне повсеместно правят левые. Впрочем, говорить о едином южноамериканском лагере левых не приходится. Скорее, речь идет о двух направлениях – радикальном и стандартно-социалистическом. К первому принадлежит меньшинство – сам Чавес, лидеры Боливии и Эквадора. Теперь компанию им, возможно, составит парагвайский президент. Остальные – умеренные социалисты а ля бразильский Лула, чей социализм почти не отличим от европейской социал-демократии.
Ренессанс левой идеи в Новом свете после ее повсеместной компрометации в Старом, не случаен и не парадоксален. Политический выбор масс мало зависит от рациональных соображений – обстоятельство, о котором сами политики и пишущие о ней склонны забывать. Куба при Кастро стремительно съехала вниз, тогда как Пуэрто-Рико или Доминиканская республика за это время столь же стремительно поднялись. Но кто в Латинской Америке желал бы следовать путем последних двух?
Неясно выраженные соображения «национальной чести» или «антиимпериализма» играют куда более важную роль, нежели показатели социально-экономического развития. Кроме того, пропаганда и устойчивые мифы сильно затемняют сознание – феномен известный по советской истории. В 30-е годы в СССР ехали восторгаться кумиры западной интеллигенции.
Несмотря на открывшееся с окончанием холодной войны перед Латинской Америкой «окно возможностей» благоприятная ситуация не была использована. Свержение военных диктатур не стало началом рывка вперед, а, скорее, означало стагнацию в привычной парадигме клиентелизма и популизма. Потому закономерно, что неудача, приписанная рыночному либерализму, привела к обратному движению влево. Необходимо учитывать еще тот факт, что после того как социалистические идеи подавлялись почти во всех странах региона военными диктатурами, они имеют особую привлекательность разрешенного запретного плода — подобно маоизму для студентов 68-го года. Не случайно маоисты же победили на днях в королевско-архаичном Непале.
Парагвай прожил тридцать пять лет под властью генерала Альфредо Стресснера – старомодного диктатора, никогда не уходившего в отпуск, садившегося за рабочий стол в шесть утра и трудившегося до часу ночи. Тогда как Фидель Кастро, уничтожая страну, приобретал гигантскую популярность во всем мире, Стресснер, умеренно развивая Парагвай, стал одиозным олицетворением южноамериканских «горилл», прототипом персонажей Маркеса и Бастоса. Его свержение не означало перемены курса. Власть сохранялась у консервативной партии «Колорадо», и потому в обществе росло непреодолимое желание попробовать нечто новое, благо Парагвай так и остался бедным родственником на фоне более благополучных Аргентины, Уругвая и Бразилии.
Даже на таком нетерпеливо-разочарованном фоне Луго смог победить, только взяв кандидатом в вице-президенты лидера либералов. Священник во власти — для страны не новость. Парагвай был основан и управлялся первые сто пятьдесят лет отцами-иезуитами. А его первым президентом стал бывший семинарист доктор Гарсиа, основатель первого утопического государства на Земле, закрывший страну для внешнего мира и приказавший перестрелять всех собак.
У Фернандо Луго есть выбор. Либо пойти путем доктора Гарсии и Уго Чавеса, получить признание в левых кругах и распевать «Венсеремос» под портретами Че, легко решая сложные вопросы. Либо стать на путь Мишель Бачелет и Лулы и проводить умеренную и взвешенную политику, не отрекаясь от принципов и при этом не пугая обывателя и капитал революционными речами и делами.
Автор — заведующий отделом политики Интернет-журнала «Новая политика».