Вынужденная бедность
Для начала следует оценить методологию измерения социального неравенства. Проблема в том, что в России отсутствует достоверная статистика доходов. В основном существующие данные опираются на статистику расходов, т. е. расходы населения принимаются за доходы. Но на самом деле доходы и расходы – совершенно разные характеристики. Допустим, человек получает высокую заработную плату, но откладывает деньги на дом. Соответственно, откладывая сбережения, он расходует небольшую часть своих доходов, и по этому показателю может оказаться даже бедным человеком. Можно привести и обратный пример: человек много лет копил на дом и наконец-то его приобрел. Может быть, он и небогат, но по показателям расходов в месяц покупки попадет в группу очень обеспеченных людей.
Другая методологическая проблема состоит в том, что российское статистическое агентство оценивает неравенство и дифференциацию по доходам на основе определенной математической модели, которая, по моим ощущениям, нечувствительна к изменениям, происходящим в настоящее время в нашей стране. Кажется, что существует зазор между измерениями и реальными изменениями. Но в каких случаях мы имеем дело с эффектом отсутствия этих изменений, а в каких с недостаточной чувствительностью методов измерения? – в этом вопросе надо разбираться отдельно.
Впрочем, неоспоримо то, что Россия действительно является страной с достаточно высоким социальным неравенством, что в значительной степени продиктовано объективной реальностью. Первый фактор социального неравенства – очень большая и неоднородная с точки зрения комфорта для жизни территория. Во всех странах большого размера уровень дифференциации гораздо выше, чем в маленьких странах. Исключением из этого правила является, пожалуй, только Канада, которая отличается от всех остальных больших стран тем, что большинство населения живет на очень небольшом участке вдоль границы с США и на побережье, где протекает Гольфстрим. А поскольку население России расселено по всей территории страны, как в США, Бразилии или Китае, то это способствует высокой межрегиональной дифференциации в уровне жизни населения всех этих стран.
В России именно место проживания человека оказывается главным фактором социального неравенства. Ни образование, ни здоровье, ни профессиональные квалификационные характеристики человека, а именно то, где он живет, определяет уровень его дохода. У человека, которому повезло родиться и жить в Москве, гораздо больше шансов на достижение достаточно приличного уровня жизни, гораздо выше, чем у человека, родившегося в какой-нибудь деревне в Приморском крае с такими же характеристиками интеллекта, с такими же родителями, с тем же наследством. Их шансы все равно будут очень разными. Это специфика нашей страны, бороться с которой можно только одним способом – способствовать тому, чтобы люди переезжали в места наиболее благоприятные для жизни. Но наша государственная политика имеет совершенно другие приоритеты – расселение населения по всей территории страны, исходя из неких геополитических и военных целей. При сохранении таких приоритетов у нас в стране всегда будет высокое социальное неравенство.
Второй фактор неравенства – структура российской экономики. Любая экономика, ориентированная в основном на добывающие отрасли, обречена на высокий уровень неравенства. Исключением из этого правила является только Кувейт, где численность населения и количество рабочих мест в добывающих отраслях сбалансировано. Все нефтяные страны – и в Азии, и в Латинской Америке – отличаются высокой социальной дифференциацией. Ведь для того чтобы добывать и экспортировать нефть не нужно большое количество работников. Это так называемые фондоемкие производства, где миллионно долларов прибыли производят очень небольшое число людей, в отличие, например, от сферы услуг, где в основном себестоимость продукции формируется за счет вложенного труда.
Третий фактор неравенства – продолжение переходного периода. Во всех странах переход от плановой экономики к рыночной так или иначе привел к росту неравенства.
Говоря о специфике российского неравенства, следует отметить и то, что основной вклад в него вносят так называемые крайние группы – самые бедные и самые богатые. При достаточно высоком уровне общего неравенства, уровень жизни 60-70% населения различается весьма незначительно. В развитых рыночных экономиках уровень социального расслоения тоже достаточно высокий, но высокий вклад в него вносят среднеобеспеченные слои населения. Если представить его на диаграмме, то линия будет более пологой. В России же уровень жизни средних слоев практически одинаковый, а потому на диаграмме не будет лесенки между бедными и богатыми, которая бы показывала маршрут социальной мобильности человека по показателям уровня и качества жизни.
В России человек либо очень беден, либо находится в огромной массе средних слоев населения, которые составляют примерно 70% жителей страны. Вырваться из бедности очень трудно, нет никаких механизмов, которые бы позволяли это сделать, так же как и перейти из средних слоев в высокообеспеченные. Плавного, постепенного перехода, который обеспечивался бы определенными каналами социальной мобильности, у нас в обществе, к сожалению, пока нет. И это серьезная проблема для формирования такого слоя как средний класс. Я считаю, что проблема неравенства в России состоит не только в высоких различиях в уровне жизни крайних групп населения, но и в незначительных различиях в уровне жизни внутри срединного слоя. А ведь именно возможность движения по социальной лестнице внутри этого слоя, от нижней границы среднего класса до верхней границы, обеспечивает устойчивый экономический рост. Получается, что в стране нет социальной базы для устойчивого экономического роста.
Социальное неравенство в России обусловлено комплексом причин и проблем, которые не удастся решить в течение ближайших пяти–десяти лет. Преодоление социальной дифференциации – долгосрочная задача. И пока что не предпринято никаких конкретных шагов для того, чтобы сократить бедность. Идет только обсуждение что нужно для этого сделать.
В первую очередь меры по сокращению социальной дифференциации должны быть связаны с рынком труда. Для начала следует решить, какой рынок труда нужен стране. Ведь бедность и неравенство – характеристики домашних хозяйств, т. е. семей, поскольку их измерение основано на показателях среднедушевых доходов домашних хозяйств. Экономика семьи в условиях развитого рынка ориентирована на полуторную заработную плату: для того чтобы не считаться бедными, достаточно если один член семьи получает заработную плату на уровне средней по стране, а второй – примерно ее половину, грубо говоря, работает на полставки. Такая макроэкономическая модель защищает семью от бедности и сбалансирована с потребностями рынка в труде.
Российский рынок труда по показателям занятости очень похож на западный рынок – безработица у нас не намного выше, чем в развитых рыночных экономиках. Но при этом оплата труда остается очень низкой. Поэтому экономика семьи ориентирована на две зарплаты. То есть для того чтобы не быть бедными, семье, состоящей из двух родителей и двух бетей, требуется, чтобы два работника имели зарплату на уровне средней. Получается, что зарплата ниже средней или второй ребенок в семье в нашей стране прямиком ведут к бедности. Однако в силу одностороннего распределения заработной платы зарплату ниже средней сегодня в России получают 70% работников. Соответственно, 70% работников находятся в состоянии риска бедности, если они позволяют себе иметь двух детей.
Если мы ориентируемся на параметры занятости, соответствующие рыночной экономике, то следует ориентироваться на соответствующие ей параметры оплаты труда. В России же получается, что количество работающих соответствует стандартам рыночной экономики, а оплата труда формируется по стандартам советского периода, когда все обязаны были работать, а отказ от трудовой деятельность считался уголовно наказуемым. Очевиден конфликт моделей рынка труда: зарплата соответствует модели всеобщей занятости, а параметры занятости – занятости рыночной.
Этот конфликт каким-то образом нужно разрешить. Методы его решения зависят в первую очередь от приоритетов в развитии экономики. Если отталкиваться от идеи, что рост заработной платы не подходит нашей экономике, то надо озаботиться созданием низкооплачиваемых рабочих мест. Однако это было бы не совсем правильно с точки зрения задачи экономического развития, потому что низкооплачиваемые рабочие места никогда не способны создать условия для устойчивого роста экономики. Если последняя задача для нас важнее, то следует ориентироваться на повышение заработной платы и производительности труда. Для этого необходимо в первую очередь решить проблему бюджетного сектора экономики.
Такого нерыночного сектора, как в России, нет ни в одной стране. Бюджетный сектор не могла реформировать прежняя власть, боится подойти к нему и нынешняя, поскольку он включает в себя и образование, и здравоохранение, и науку, и культуру, и жилищно-коммунальное хозяйство. Этот гордиев узел можно разрубить, только начав сокращать численность занятого населения в бюджетном секторе экономики путем внедрения рыночных отношений в традиционно бюджетные сектора. Тем более что многие из них, такие как высшее образование или здравоохранение, неформально уже давно наполовину стали платными. Так что эта проблема вполне разрешима.