ЖЕСТКОСТЬ АНТИКОВИДНЫХ МЕР: РОССИЙСКИЙ И МЕЖДУНАРОДНЫЙ ОПЫТ
В период пандемии COVID-19 все страны принимали активные меры, призванные ограничить распространение вируса. Они включали оперативное выявление и изоляцию больных, ограничение притока в страну иностранных граждан, изоляцию наиболее уязвимых групп населения (в первую очередь — старших возрастных групп), запрет на проведение массовых мероприятий и т. п. Анализ показал, что такие меры позволяют существенно замедлить распространение пандемии[1]. Вместе с тем они оказывают серьезное негативное воздействие на экономическую деятельность (причем смертность от коронавируса при прочих равных дополнительно снижает уровень производства) и требуют высокой готовности населения соблюдать режим изоляции.
Наиболее полную информацию о карантинных ограничениях, вводившихся в ходе пандемии, дает база данных OxCGRT, собранная Оксфордским университетом[2]. Эта база содержит оценки правительственных мер по борьбе с пандемией, представленных на ежедневной основе, для 186 стран мира. Ряды данных начинаются с 1 января 2020 года и постоянно пополняются по мере поступления новой информации. Все меры относятся к четырем сферам: а) ограничение мобильности и контактов, б) здравоохранение, в) поддержка экономики, г) прочее. Далее мы сосредоточимся на рассчитываемом в рамках OxCGRT интегральном показателе жесткости антиковидной политики — индексе жесткости (ИЖ) и его составляющих.
Показатель ИЖ рассчитывается как среднее арифметическое восьми индикаторов, характеризующих ограничение контактов, и одного индикатора, отнесенного к сфере здравоохранения. Чтобы сделать ситуацию более обозримой, мы вводим два дополнительных укрупненных показателя ограничений («индивидуальные контакты» и «межрегиональная и международная мобильность»). Все рассматриваемые первичные индикаторы и агрегированные показатели приводятся в Таблице 1.
Таблица 1. Показатели жесткости антиковидной политики в базе данных OxCGRT
| Предмет ограничений | Содержание показателя |
| 1. Режим работы учебных заведений | Прекращение работы школ и университетов, их переход в режим дистанционного обучения |
| 2. Работа предприятий («локдаун») | Вводимые правительством ограничения на работу предприятий |
| 3. Индивидуальные контакты
|
|
| 3.1. Публичные мероприятия | Запреты на проведение общественных мероприятий, предполагающих контакты между участниками (спортивные, зрелищные, религиозные, политические и т.п.), или ограничения на их проведение |
| 3.2. Частные встречи | Аналогичные предыдущему пункту ограничения, вводимые для семейных и других частных событий (таких как свадьбы или похороны) |
| 3.3. Общественный транспорт | Ограничения на использование общественного транспорта либо сокращение числа маршрутов или рейсов |
| 3.4. Самоизоляция по месту жительства | Введение комендантского часа, ограничения на выход из дома |
| 4. Межрегиональная и международная мобильность
|
|
| 4.1. Передвижение между регионами | Ограничения (например, введение обязательного тестирования) либо запреты на передвижение между регионами. |
| 4.2. Международные поездки | Ограничения или запрет на въезд прибывающих из других стран |
| 5. Информационная кампания | Донесение до населения информации о пандемии, средствах защиты от нее и принимаемых правительством мерах |
| Индекс жесткости антиковидной политики (ИЖ) | Интегральный показатель, отражающий девять первичных индикаторов (1, 2, 3.1–3.4, 4.1–4.2 и 5). |
Каждый индикатор имеет два измерения: 1) сила ограничений (учитывающая их степень и характер — например, делается различие между строго обязательными и рекомендуемыми ограничениями); 2) универсальность применения (например, полный или частичный территориальный либо отраслевой охват). Эти два измерения пересчитываются в единый индекс, принимающий значения от 0 (полное отсутствие карантинных мер) до 100 (максимальный уровень ограничений). Значения для агрегированных показателей 3 и 4 определялись как среднее из значений их составляющих.
Эксперты МВФ, используя данные базы OxCGRT, получили количественные оценки влияния различных видов сдерживающих мер как на распространение пандемии, так и на экономику[3]. Они пришли к выводу, что локдаун, запрет общественных мероприятий и самоизоляция по месту жительства в наибольшей мере ограничивают заболеваемость, однако при этом также ведут к наибольшим экономическим потерям. Ограничение межрегиональной мобильности тоже имеет высокую экономическую «цену», но при этом заметно менее эффективно с точки зрения снижения заболеваемости. Напротив, ограничения на международные поездки сравнительно мало влияют на экономику, однако вносят существенный вклад в борьбу с распространением пандемии.
Для оценки карантинных мер, вводившихся в России, мы сопоставляем показатели, относящиеся к нашей стране, с выборкой из 75 стран, охватывающей все крупнейшие экономики. Список включает по 25 стран с высоким, средним и низким доходом. К первой группе были отнесены страны с ВВП на душу более 35 тыс. долл. (этот показатель во всех случаях рассчитывался по паритету покупательной способности) – фактически это граница, отделяющая развитые страны от остальных. Во вторую группу попали страны с душевым уровнем ВВП от 15 до 35 тыс. долл. (нижняя граница была выбрана таким образом, чтобы во вторую группу попало большинство стран с формирующимися рынками). Оставшаяся третья группа объединила страны с душевым доходом ниже 15 тыс. долл. В выборке были представлены все части света, в том числе Азия и Океания (29 стран), Америка (13), Африка (9) и Европа (24 страны).
Наш анализ охватывает период с начала марта 2020 года (когда большинство стран начало вводить пандемические ограничения) до конца апреля 2021 года.
Анализ показал, что рассматриваемые страны значительно различались между собой характером карантинных ограничений. Так, две страны — Беларусь и Тайвань — выделяются использованием минимальных ограничений практически по всем направлениям. В частности, обе эти страны никак не ограничивали деятельность предпиятий — т. е. не вводили «локдаун». Если говорить о странах с максимальными ограничениями, то здесь по каждому показателю имелись свои лидеры. Например, круг стран с наиболее жестким локдауном включал Ирландию, Великобританию и Италию, наиболее серьезные ограничения на личные контакты вводились в Аргентине, Китае и Индии, почти полный запрет международных поездок действовал в Австралии, Новой Зеландии и Канаде.
Различия в интенсивности ограничений между группами стран с разным уровнем доходов по части показателей были незначительными. Вместе с тем там, где уровень ограничений различался, в «богатых» странах он в основном был ниже. Это касается работы учебных заведений, общественного транспорта, самоизоляции и передвижения между регионами. Единственное исключение – международные поездки, где страны с высоким доходом использовали более сильные ограничения (Таблица 2 и График 1).
Таблица 2. Средние за период показатели жесткости антиковидной политики по группам стран и России
| Показатель | Россия | Выборка 75 стран | Группы стран по уровню ВВП
на душу населения |
||
| Высокий | Средний | Низкий | |||
| 1. Режим работы учебных заведений | 50.5 | 66.8 | 56.7 | 71.5 | 72.2 |
| 2. Работа предприятий («локдаун») | 47.6 | 54.4 | 52.8 | 56.9 | 53.3 |
| 3. Индивидуальные контакты | 44.3 | 54.2 | 49.7 | 56.0 | 56.8 |
| 3.1. Публичные мероприятия | 74.7 | 75.3 | 74.7 | 78.1 | 73.2 |
| 3.2. Частные встречи | 66.2 | 71.8 | 73.6 | 71.9 | 70.0 |
| 3.3. Общественный транспорт | 9.7 | 30.2 | 19.7 | 32.3 | 38.7 |
| 3.4. Самоизоляция по месту жительства | 26.7 | 39.3 | 30.9 | 41.6 | 45.5 |
| 4. Межрегиональная и международная мобильность | 55.2 | 60.2 | 59.6 | 62.4 | 58.6 |
| 4.1. Передвижение между регионами | 31.1 | 50.1 | 43.0 | 54.8 | 52.5 |
| 4.2. Международные поездки | 79.2 | 70.3 | 76.2 | 70.1 | 64.7 |
| 5. Информационная кампания | 73.5 | 97.1 | 99.6 | 97.1 | 94.6 |
| Жесткость антиковидной политики | 54.5 | 61.9 | 58.8 | 64.1 | 62.7 |
Как показывает левый столбец Таблицы 2, средний за период уровень антиковидных мер в России для большинства показателей был относительно мягким по сравнению с типичным для других стран. Особенно существенный разрыв наблюдался в ограничениях для учебных заведений, работы общественного транспорта и в проведении информационной кампании. Исключение составляли только международные поездки, где действовали достаточно жесткие ограничения, и (в меньшей степени) ограничения на проведение публичных мероприятий, которые примерно соответствовали характерному для других стран уровню. В целом за рассматриваемый период российский интегральный показатель жесткости антиковидной политики был заметно ниже, чем в среднем по каждой группе стран. На Графике 1 представлено соотношение между средними показателями укрупненных видов различных ограничительных мер.
График 1. Средние показатели жесткости ограничений по выборке 75 стран и России
Однако специфика проводившейся в России политики карантинных ограничений состояла не столько в их интенсивности, сколько в динамике изменения. Приводимая на Графиках 2–5 помесячная динамика четырех основных показателей дает практически одну и ту же картину. До определенного момента жесткость ограничений, действовавших в России, близка к среднемировому уровню. Однако затем применяемые в нашей стране ограничения резко ослаблялись, после чего значительно отставали от среднего по другим странам уровня. Для учебных заведений и предприятий ослабление ограничений произошло в феврале—марте 2021 года, для индивидуальных контактов и мобильности (прежде всего, внутренней) — существенно раньше (в августе – сентябре 2020 года).
Графики 2–5. Динамика жесткости ограничений по отдельным показателям в России
Анализ динамики интегрального показателя жесткости антиковидных мер в рассматриваемых странах позволяет выделить три основных профиля политики (Таблица 3). В первой (наиболее многочисленной) группе стран показатель ИЖ имел U-образный вид, т. е. после периода высоких значений существенно снижался, а затем вновь возрастал (можно предположить, что это отражало волны пандемии). Такой профиль характерен для большинства стран ЕС и крупнейших стран Азии. Во второй группе уровень ковидных ограничений оставался примерно стабильным (с отдельными отклонениями). Данная группа включала страны как с относительно высоким уровнем ограничений (как Аргентина или Великборитания), так и с относительно низким (Тайвань, Южная Корея). Наконец, в третьей группе наблюдался выраженный понижательный тренд (в одних случаях — равномерно распределенный по всему периоду, в других — в виде резкого падения в определенный момент). В этой группе были представлены в основном страны с формирующимися рынками, включая Россию.
Таблица 3. Классификация стран по динамике жесткости антиковидной политики
| Вид динамики ИПЖ | Примеры стран с соответствующей динамикой |
| U-образный профиль | Венгрия, Германия, Индия, Индонезия, Испания, Италия, Китай, Нидерланды, Польша, Франция, Япония |
| Плоский профиль | Аргентина, Великобритания, Канада, Тайвань, Швеция, Южная Корея |
| Понижательный профиль | Вьетнам, Египет, Казахстан, Мексика, Россия, Саудовская Аравия, ЮАР |
Речь при этом идет лишь о качественной картине, поскольку в пределах каждой группы наблюдаются существенные различия в уровне вводимых ограничений, скорости и глубине изменений или моментах перелома тенденций. Можно предположить, что за такими различиями стоят разные мотивы принимаемых решений: так, одни страны вероятно, смягчали ограничения на работу предприятий по мере снижения числа коронавирусных заболеваний, другие могли делать это под давлением бизнеса, работников или необходимости пополнить бюджет. В пределах третьей группы стран (с понижательной динамикой показателя ИЖ) наиболее близкую к российской динамику данного показателя демонстрировали Саудовская Аравия и ЮАР.
На Графике 6 три описанных профиля проиллюстрированы представляющими соответствующие группы странами – Германией, Тайванем и Россией.
График 6. Три профиля жесткости антиковидной политики
В заключение отметим, что сложность системы взаимных связей между показателями, описывающими развитие пандемии и действия правительства в разных странах, указывает на необходимость осторожности в оценках. Следует сознавать, что:
- большинство рассматриваемых факторов оказывали взаимное влияние друг на друга (например, степень жесткости карантинных ограничений во многом определяла заболеваемость, но, в свою очередь, зависела от ее уровня);
- многие важные факторы плохо поддаются измерению (например, степень выполнения населением вводимых ограничений, качество системы здравоохранения, интенсивность повседневных контактов между гражданами, например, в общественном транспорте и т. п.);
- выявленное исследователями постепенное снижение «экономической цены» пандемических ограничений (за счет адаптации к ним экономических агентов)[4] последовательно меняло условия, исходя из которых принимались решения по «локдауну» и прочим мерам изоляции.
Имеющиеся данные позволяют лишь с уверенностью утверждать, что уровень и состав ограничений оказывали существенное воздействие на процесс распространения пандемии и на экономические потери, связанные с ее прохождением.
При этом важно отметить несколько важных особенностей, характеризующих антиковидные меры применявшиеся в России:
- До июля 2020 года наша страна проводила более жесткие ограничительные меры, чем это было в среднем характерно для других стран.
- Начиная с сентября, жесткость антиковидных мер в России начала резко снижаться. В первые месяцы 2021 года этот процесс продолжился5.
- В результате средний за время пандемии уровень жесткости ограничительных мер, применявшихся в России, можно охарактеризовать как относительно невысокий. Это в особенности касается режима работы учебных заведений, общественного транспорта и информационной политики.
[1] Chinazzi et al. (2020). The effect of travel restrictions on the spread of the 2019 novel coronavirus (COVID-19) outbreak. Science, 368; Hsiang S. et al. (2020). The effect of large-scale anti-contagion policies on the Covid-19 pandemic. Nature, 584; Deb P. et al. (2020). The effect of containment measures on the COVID-19 pandemic. IMF Working Paper No. 20/159; Battistini N., Stoevsky G. (2021). The impact of containment measures across sectors and countries during the COVID-19 pandemic. ECB Economic Bulletin, Issue 2/2021; Niermann L. Pitterle I. (2021). The COVID-19 crisis: what explains cross-country differences in the pandemic’s short-term economic impact? MPRA Paper No. 107414.
[2] Аббревиатура, расшифровывающаяся как «Оксфордская система регистрации ответных мер правительств на пандемию Ковид-19», https://www.bsg.ox.ac.uk/research/research-projects/covid-19-government-response-tracker
[3] Deb P. et al. (2020). The economic effects of COVID-19 containment measures // IMF Working. — Paper No. 20/158.
[4] Battistini N., Stoevsky G. (2021). The impact of containment measures across sectors and countries during the Covid-19 pandemic // ECB Economic Bulletin. — 2021. — Issue 2.
5 В связи с началом третьей волны эпидемии, уровень жесткости ограничений несколько повышался с середины июня, но этот период нами специально не рассматривается в рамках данной работы.