Глобализация на уровне колеса. А что дальше? И – зачем?
Глобализация – это как? Давайте с этим разберемся.
Есть глобализация технологий и быта. Дело не в интернете, не в мировой банковской системе, не повсеместном царствовании электричества: во-первых, оно не повсеместное, во-вторых, напряжение в сети все еще может быть разным (или японцы уже перешли к 220?). С этой точки зрения, технология началась в тот момент, когда колесо стало общепринятым явлением. Колесо, бумага, печатный станок старика Гутенберга. Да, спички – я забыл про спички: нигде в мире огонь не добывают, высекая искру кремнем, а вот спички все еще царят, и нет им конца.
Есть глобализация бытовых стандартов. Мировые гостиничные сети – яркий тому пример. Да, скажут мне, но в «Хилтоне» останавливаются далеко не все, да многие как раз в «Хилтоне» и прочих «сетевых» гостиницах предпочитают не останавливаться, находя им замену в маленьких частных отельчиках с национальной спецификой. Но сам факт их существования свидетельствует о том, что привычка к стандартам существует. Да и в маленьких отельчиках предлагается все тот же комплекс услуг, что и в «Хилтоне», только, разумеется, менее роскошный.
Есть глобализация норм безопасности жизни. Речь идет о противопожарной безопасности, о системе правил взаимоотношений пешехода и автомобиля, о медицинском обслуживании и глобальной борьбе с эпидемиями, ну и т.д.
Есть глобализация экономики. То, что позволяет, фактически без войн (тут многие читатели ехидно улыбнулись), перераспределять запасы природных восполняемых (и невосполняемых) ресурсов, что обеспечивает и все предшествующее. Мне почему-то кажется, что и колесо было первоначально использовано для военных нужд, а потом стало необходимость экономической, чем весь мир сегодня и пользуется. Да и нефть… Ну, тут уже все и всё сами понимают, что там с нефтью, с газом и насколько их добыча и продажа глобализированы, так что тень Лоуренса Аравийского пусть себе бродит мирно в пустыне.
И только потом мы можем говорить о глобализации системы политических стандартов и политического управления – о том, что происходит сейчас, у нас на глазах.
Проблема в том, что эта глобализация невозможна без соблюдения принципа хотя бы относительной добровольности всех субъектов принятия решений. А вот с этим проблемы есть и будут. Пресловутое понятие «суверенной демократии», со смысловым наполнением которого «по Суркову» я категорически могу быть не согласен, тем не менее, смысла как такового не лишено. Мало того: попробуйте назвать американскую демократию, британскую демократию, германскую демократию не суверенными! Еще какие суверенные! Кто не верит – спросите Терезу Мэй.
Вопрос сегодня не в том, нужна или нет политическая глобализация. Если как система обеспечения мира – напомним, что эту идею сформулировал еще автор «Поля и Виргинии», Бернарден де Сен-Пьер, а вовсе не Клеменс Меттерних, — то иного выбора у нас нет. Накопленные запасы ядерного оружия – да ладно бы с оружием, но даже атомных электростанций хватит! – легко позволяют уничтожить человечество и погрузить наш земной шар в состояние ядерной зимы на столетия вперед. И будет ли по окончании этих столетий шанс возродиться жизни – бог весть.
Вопрос – в неэффективности действующих институтов. Опыт конфликтов на Ближнем Востоке, Балканах, в Северной Африке, даже в юго-восточных районах Украины, показывает, что глобализация системы политических решений не действует. То есть, документы могут быть подписаны и формально процедура может быть соблюдена, но – против лома нет приема, и если обладающая ядерным оружием держава участвует в столкновении, то, разумеется, против нее никто не выступает. Или выступает с использованием исключительно дипломатического инструментария (а какой вы еще хотели? не посылать же в Москву или Вашингтон экспедиционный корпус!).
Ни ООН, ни ОБСЕ, ни даже НАТО не созданы как универсальные инструменты поддержания мира и распространения стандартов. Они могут предложить к распространению тот или иной стандарт, но навязать его исполнение они не могут. Государство может быть членом ОБСЕ, но может при этом фактически игнорировать стандарты прав человека, что мы видим, скажем, на примере моей родной Беларуси, а также целого ряда иных постсоциалистических государств, о чем говорил в опубликованном на данной панели интервью Адам Михник. Единственной мерой воздействия оказывается процесс выталкивания государства-нарушителя из системы принятия решений организации – на некоторое время. А потом все возвращается на круги своя. Применительно к крупным государством даже система экономических санкций не всегда оказывается эффективной. Отношение Германии к проекту «Северный поток – 2» в этом отношении является, пожалуй, наиболее показательным.
Какое отношение все это имеет к демократии? Мировые и региональные структуры, созданные формально по демократическому принципу, провозглашающие своей целью продвижение демократии во всем мире и борьбу с диктатурой, действуют вовсе не демократическими методами. Ни одна из существующих сегодня сверхдержав – будь то США, Европейский Союз или Китай – не собирается действовать за своими пределами даже в рамках той парадигмы, которые установлены внутри самой этой державы. И если Китай в принципе и не претендует на роль донора демократической процедуры, то США и Евросоюз, демонстративно нарушающие эту процедуру при решении тех вопросов, в которых они заинтересованы, фактически подрывают доверие к самому понятию «демократия». И насколько вообще – в принципе – глобализация подразумевает демократию? Не является ли она на практике отрицанием демократии как таковой?
Это не означает, что я верю в возможность какой-то альтернативы глобализации. Это ведь тоже как демократия: все прочее оказывается еще хуже. Просто и демократия, и глобализация проходят через некоторые стадии развития, вполне соотносимые со стадиями развития отдельно взятого человека. Будем считать, что глобализация на уровне колеса уже состоялась, против чего никто не возражает. Но мы не знаем, как скоро те, кто претендует на реальное управление глобализированным миром, решатся публично высказать свое видение и механизмов этого управления, и – главное – конечной цели глобализации. Зачем?
Действительно – зачем все это?
Боюсь только, что ответ на этот вопрос может быть исключительно бессмысленным и беспощадным.