«АКУЛЫ ПЕРА» И ИХ НАСТАВНИКИ
Проблема журналистского образования совсем не надуманная, очень специфическая и далеко не решенная. У этой проблемы есть своя история и даже, рискну сказать, свои апостолы. На 60-летии журфака МГУ с удивлением обнаружил, что значительное количество уважаемых журналистов моего поколения и двух следующих родились в этой школе. Так что 90% или не 90% работающих ныне в СМИ имеют профессиональное образование, не меньше половины известных журналистских фамилий числились в студенческих списках журфака. На мой взгляд, связано это с ощущением миссии, когда люди, понимавшие, что их истинные способности не до конца востребуются советской печатью, считали своим долгом научить других делать то, чего не могут реализовать сами. Так оно и было до середины 80-х.
Перестройка, давшая журналистике надежду на самореализацию, увела из вузов тех, кто еще надеялся реализовать свою мечту в повседневной практике. Остались либо теоретики, либо честные люди, потерявшие профессиональный навык. А потребность в журналистах росла семимильными шагами. Учить их стали те, кто не умел сам встроиться в новую журналистику, и поэтому уровень образования в десятках открывшихся вузов заметно пошел вниз.
Сегодня это образование опирается не на идеалы и принципы журналистики как таковой, а на сиюминутную востребованность получаемого курса в атмосфере общей несвободы и усиливающихся ограничений в области свободы слова.
Есть и третья проблема — острая и все усиливающаяся необходимость выпускать людей, подготовленных по двум принципиально разным профессиям: старой – журналистике и новой – пиар. В большинстве вузов они не разделены, и обучают им практически одних и тех же людей, сознательно или вынужденно не отдавая себе отчета в принципиальном несходстве самой природы этих двух занятий.
Ну и четвертое – коммерциализация. СМИ стали почти целиком бизнесом, и обучение журналистике носит коммерческий характер, что при нашей традиционной неготовности к переменам не может не сказаться на атмосфере и процесса обучения, и применения полученных знаний и навыков.
И два слова об апостолах. Таким апостолом я считаю, в частности, декана журфака МГУ Я.Н. Засурского, находящегося в этой должности почти 50 лет. В закупоренной наглухо советской коммуналке существовала привилегированная группа людей, которым по обстоятельствам профессионального характера разрешалось жить с открытой на запад форточкой (критики западного образа жизни, переводчики и т.д.). Проветривание мозгов, даже в независимости от их качества, делало взгляд на окружающую действительность и более трезвым, и более критичным. Именно из этой среды рекрутировалась значительная часть диссидентства. Наличие форточки располагало к лучшему, более объемному восприятию и пониманию происходящего внутри коммуналки. Этим в области журналистики и отличался Засурский. И я рискну предположить, что если абсолютное большинство сограждан были подобны трем обезьянам, олицетворяющим восточную мудрость «не вижу, не слышу, молчу», он уподоблялся только третьей из них; и накопленная энергия невысказанности многое объясняет в его дальнейшей демократической эволюции. Его личность в значительной мере определяла и общую атмосферу журфака. Но таких Засурских в системе множащегося журналистского образования оказалось, к сожалению, немного.
Главное свойство журналистики — ее сиюминутность: приехал, увидел, снял (или написал). Можно привить человеку любые знания и навыки, но если он не обладает собственным чувством ответственности перед временем, то никакие знания и навыки ему не помогут. В то же время основа журналистской независимости — высокий профессионализм, позволяющий привлекать внимание качеством снятого или написанного. На этом держатся многие имена в современных глубоко пожелтевших газетах мейнстрима, такие как Калинина и Минкин в «Московском комсомольце», Найденов и Архангельский в «Известиях», Инна Руденко в чудовищной «Комсомольской правде». Однако востребованность такой журналистики для сохранения еще не окончательно выветренной репутации каналов или изданий после увольнения Леонида Парфенова с НТВ стала, пользуясь выражением Маяковского, «снижаться вороном». Предусмотреть в учебном плане такие предметы, как честь, совесть, репутационный риск, довольно трудно, хотя какие-то отголоски этих понятий в учебную практику проникают. «Хартию» журналиста — как некий этический кодекс — можно подписать только тогда, когда не надо краснеть от стыда, пожимая руку другому ее подписанту. Поскольку предложение исходит от редактора «Московского комсомольца», это очевидный случай, когда сделать этого нельзя, потому что в пределах одной «хартии» нельзя жить по столь отличающимся друг от друга стандартам поведения (в том числе и профессионального).
Недавний случай с Мананой Асламазян и ее организацией — это первая ласточка, а точнее, откровенно жесткая акция спецслужб, инициированная из-за кремлевских зубцов и направленная против независимого профессионального образования и повышения квалификации журналистов региональных теле- и радиокомпаний. «Интерньюс» выбрали именно потому, что программы здесь были успешны, четко направлены на придание телевизионной журналистике высоких профессиональных стандартов и заметные результаты этих усилий очевидно противостояли общему снижению требований к профессии.