Кот в мешке
Неожиданное предложение президента назначить Михаила Фрадкова на пост главы правительства работает персонально на президента, поскольку демонстрирует его способность принимать ни от кого не зависящие решения. Путин продемонстрировал публике, что может принимать резкие, неожиданные, смелые решения, и никто не способен на него повлиять.
Назначение Фрадкова стало закономерным продолжением той стилистики, которая была продемонстрирована в случае с отставкой Касьянова. Путин показал не только независимость но, если угодно, крутость. Он – единственный человек в государстве, который принимает решения. В этом смысле президент реально формирует свой новый имидж. Если раньше он был осторожен, аккуратен, последователен, то теперь настало время стать решительным, смелым и ни на кого не оглядываться. Наверное, это симпатично избирателю.
Косвенным подтверждением этого тезиса служит сам имидж Фрадкова, а точнее – отсутствие такового. Он человек исполнительный, дисциплинированный, квалифицированный, лояльный, без какого-то устойчивого индивидуального облика и, совершенно очевидно, непубличный. Политиком он не является, хотя по статусу премьер-министра должен бы. В то же время для массового избирателя ни его личность, ни его назначение абсолютно ничего не значит. Фрадкова никто не помнит и не знает. Я не думаю, что это как-то радикально изменит предвыборную ситуацию.
При любой кандидатуре премьер-министра – порекомендуй Путин хоть эмигранта третьей волны из США или представителя «Русского национального единства» – он все равно побеждает на выборах и делает это в первом туре. Фактически он сделал обществу предложение, от которого оно не в силах отказаться. Сколько Путин наберет – 65, 70 или 75% – второстепенный вопрос. Кандидатура премьер-министра не окажет серьезного влияния и на явку. Избиратель не получил дополнительного материала для изменения своих предпочтений: тот, кто симпатизировал Путину, будет симпатизировать, а сомневавшиеся только усилят свои сомнения.
Ведь обещанный президентом новый курс будет реализован только после выборов. В этом тоже проявилась новая стилистика. Интрига сюжета в том, что после выборов у президента будет полное моральное право сказать: я показал вам человека, с которым шел на выборы, и вы меня избрали – значит, вы дали мне и ему мандат на проведение той политики, которую мы полагаем правильной.
Но какой политики? Какую роль будет играть Фрадков? Только от Путина зависит, в какой роли его использовать: как специалиста по фискальным полицейским мероприятиям или как специалиста по внешнеэкономическим связям. Мне кажется, президент предпочтет первый вариант, хотя это не более чем мои домыслы. После выборов фигуру премьер-министра можно будет интерпретировать фактически как вице-президента, в ходе выборов получившего вотум доверия. Но, дружно «проголосовав» за Михаила Фрадкова, люди фактически изберут кота в мешке. Ведь сейчас, за неделю до выборов невозможно узнать, что из себя представляет новый премьер-министр. Какого цвета будет этот кот, когда президент достанет его из мешка, нам предстоит убедиться только после выборов. Не исключено, что если через год-два дела пойдут хуже, чем планируется, кот вообще эволюционирует в козла отпущения, и место нового премьера займет кто-то из «хард-лайнеров» – ввиду очевидной необходимости принимать срочные меры по спасению Отечества.
Фундаментальная проблема нынешней власти в том, что она способна развиваться только в сторону ужесточения административной вертикали. Чем хуже будут идти дела (например, с падением цен на нефть) тем жестче она будет вынуждена реагировать. Искать врагов, укреплять дисциплину, предъявлять обвинения. Потому что признать, что страна нуждается для ускоренного развития в свободе, реальном федерализме, в либеральных экономических принципах – означает признать идеологическое поражение и полную потерю лица. Да этого не позволят и классовые интересы новой бюрократии, которые стоят за «вертикалью». Поэтому несложно предвидеть, что Фрадков как премьер-министр окажется мягче того, кто придет ему на смену.
В целом же все очевиднее становится, что концепция независимости ветвей власти в России сводится к принципу независимой Монголии: ветви власти у нас самые независимые потому, что от них ровным счетом ничего не зависит. Те, кому неприятны происходящие изменения, не удовлетворены назначением Фрадкова хотя бы потому, что теперь у нас президент – бывший сотрудник ФСБ, спикер Государственной думы – бывший милиционер, премьер-министр – бывший руководитель налоговой полиции… Глава Совета Федерации – бывший непонятно кто. Бесстрашный защитник русского выхухоля. Страна все больше переходит под руководство людей, которые склонны принимать приказы и выполнять их, а не действовать в соответствии со своим собственным образом мышления. Кому-то это хорошо, а кому-то плохо, поскольку, с одной стороны, символизирует консолидацию и повышение управленческой дисциплины, а с другой – сужение горизонтов развития и все большее пренебрежение к принципам демократической выработки политических решений. После последних событий вокруг фигуры премьер-министра понятно, что все нити власти полностью сосредоточены в одной руке, которая уверенно их контролирует.
Сорок лет своей жизни я провел под властью, где «своя рука владыка». Не знаю, как другим, а мне жилось скучно и – что, может быть еще хуже, – как-то бессмысленно. Не обижали слишком сильно, но и делать ничего не позволяли.
Творческих порывов и прорывов такая атмосфера не поддерживает. Поэтому рассуждения о намерениях повышать конкурентоспособность России сегодня смотрятся точь-в-точь как постановления ЦК КПСС 1980-х годов о расширении производства ЭВМ и компьютеризации всей страны. Наши чиновники производили постановления и государственные программы (весьма мудрые и дальновидные), а Билл Гейтс или «Эппл Макинтош» – без каких-либо постановлений! – производили программные продукты.
Вот и вся конкурентоспособность.