В феврале получили переутверждение хорошо известные фигуры. Председателем Конституционного Суда снова был избран Валерий Зорькин; на должности омбудсмена c одобрения Государственной Думы остался Владимир Лукин. Оба события не вызвали большого общественного интереса. И это не удивительно.

Первый месяц года начался под знаком убийства экс-мэра Владикавказа Казбека Пагиева; чуть раньше убили действовавшего мэра Виталия Караева. А в середине января было совершено еще одно громкое убийство – адвоката Станислава Маркелова и журналистки «Новой газеты» Анастасии Бабуровой. Эти преступления выявляют сущность современной российской жизни – тотальное беззаконие, незащищенность человека от криминальной расправы.

В конце декабря надо бы подвести итоги не только месяца, но и года, который оказался куда как мрачнее предыдущих. Кризис положил конец впечатляющему девятилетнему экономическому росту в России. В силу сравнительной примитивности (неразвитость финансовой системы) экономики рядовые россияне еще не слишком почувствовали последствия кризиса. Hо у нас есть все шансы познать их после Нового года. Бизнес же с августа — сентября переживает серьезные затруднения.

Главное событие ноября произошло в США. Здесь впервые президентом избрали афроамериканца. Акт этот стал знаковым и, без всякого сомнения, отразится так или иначе на политике практически всех стран мира.

Начало месяца пришлось на грустную дату – пятнадцатилетие событий 3 — 4 октября 1993 года. Как ни относись к тому, что тогда произошло, главное все-таки гибель людей, причем напрасная. Свержение советской власти — дело прогрессивное, и трудно быть сторонником ВС во главе с Хасбулатовым. Но вещи надо называть своими именами. Иначе, как гласит китайская мудрость, мы не сможем понимать суть свершающегося.

Во внешней политике сентябрь прошел под знаком продолжающегося конфликта с Грузией, а внутри страны – под угрозой биржевого краха. Эта кризисность ярко характеризует нынешнее неустойчивое российское состояние. С одной стороны, экономический бум, с другой – непрочность, хрупкость, почти призрачность преуспеяния.

Месяц начался с печального известия – о смерти Александра Исаевича Солженицына. Казалось, не было большего критика либералов в России, чем он. Но не стало писателя — и всем верящим в идеалы либеральной демократии теперь ясно, как обеднела страна, какого человека мы лишились. Его повествование «Красное колесо» – ценнейший вклад в понимание революции 17-го года.

Новый президент осторожно нащупывает свой курс, стараясь при этом не сходить с пути предшественника. Как всегда в таких случаях, на горизонте появляется масса советчиков — прошенных и непрошенных. Нашептывать вступившему на трон царю, да еще молодому, — старая русская традиция.

Новый президент пока ничем особым себя не проявил. И нынешний политический курс России мало отличается от того, который проводился при Путине в Кремле. Но вряд ли стоило ждать скорых сдвигов и вообще уповать на перемены. История нашей страны учит не торопиться с предвосхищением «оттепели». Она всегда приходит внезапно.

В мае власть официально перешла в новые руки. В какой степени этот процесс был простой формальностью, нам пока не узнать. Закрытость российской верхушки оставляет общественности лишь право строить догадки разного рода: от «Медведев — марионетка Путина» до «Путин потерял всякое влияние».

Апрель стал последним месяцем перед вступлением в новую должность Дмитрия Медведева – равно как и Владимира Путина. И первые шаги, направленные на переформатирование конфигурации власти, были сделаны. Главным из них стало избрание Путина лидером «Единой России» на съезде партии.

Бравый подполковник может радоваться – неудача на референдуме вполне заглажена очевидным успехом вовне. На выборах президента Парагвая победил священник-расстрига Фернандо Луго, большой поклонник Уго Чавеса, последователь «теологии освобождения», модной в 60-70 годы ХХ века.

Выборы прошли, и тут же про них забыли. То, что стало бы основным дискурсом общественнного обсуждения в любой другой стране, у нашей публики не вызвало почти никакого интереса. Итог был заранее известен. В этом смысле 2 марта не стало и мало-мальски знаковой датой. Поэтому если мы скажем, что март оказался бессобытийным, то не сильно ошибемся – такой вот парадокс в стране «суверенной демократии».

Думаю, иностранцы, побывавшие в России в феврале 2008 года, очень удивлялись: за считанные недели и даже дни до выборов нового президента ничто не указывало на острую политическую борьбу, Впрочем, ее и не было. Была лишь имитация избирательной кампании в стране имитационной демократии.

Так случилось, что новость об уходе Фиделя Кастро с правительственных постов совпала у меня с чтением книги «Прошлое одной иллюзии» Франсуа Фюре. Кто не читал – советую. Знаменитый французский историк свой последний капитальный трактат посвятил исследованию причин притягательности идеи коммунизма. Он сам в молодости, как почти все французы послевоенного поколения (не исключая и Ширака), отдал дань очарованию левизны.

Январь начался длительными каникулами у большинства россиян. Советские традиции переплелись с дореволюционными, выразившись в постсоветском постмодерне – Новый год стоит в одном ряду с Рождеством, отмечаются и католическо-протестантское Рождество, и «Старый Новый год», а потом — и исконно русский Татьянин день, и западный Валентинов. У россиян это возражений не встречает – менталитет народа вполне эклектичен и ни в чем противоречия не усматривает. Рождественская елка по-прежнему зовется большинством по большевику Постышеву, «реабилитировавшему» ее, – «новогодней».

Генерал Сухарто, который только что скончался, фигура, превосходящая сугубо национальное значение. Он — последний из могикан того поколения, что подарило миру правых автократов – от генералиссимуса Франко и доктора Салазара до генералов Пиночета и Чон Ду Хвана. Судьба Сухарто ясно показала все опасности и противоречия авторитарной рыночной модернизации как в реальной жизни так и в общественном восприятии.

Выдвижение действующим президентом кандидатуры Дмитрия Медведева на высший государственный пост, с одной стороны, завершило главную политическую интригу года, а с другой – положило начало новым гаданиям: who is mister Medvedev? Комментирует Максим Артемьев.